Алёна стояла у окна, разглядывая желтеющие листья. Через неделю они с Михаилом наконец переезжают в собственный дом. Пять лет экономии, жизни со свекровью, бесконечных компромиссов — и вот он, долгожданный момент свободы.
- Алёнушка, я тут подумала, — голос Галины Сергеевны раздался за спиной, — раз вы переезжаете, нам с отцом тоже надо решать, что делать дальше.
- В каком смысле?
- Ну как в каком? Мы же с вами поедем. Вы там с малышом одни не справитесь, да и деньги нужны будут. Мы поможем.
Алёна замерла, не в силах произнести ни слова. В голове стучало: «Нет-нет-нет, только не это».
- Галина Сергеевна, мы… мы не планировали…
- Что тут планировать? Семья должна быть вместе. Миша! — крикнула она. — Иди сюда, разговор есть.
Михаил появился в дверях с папкой бумаг.
- Что случилось?
- Мама хочет…
- Мы с отцом решили, что переедем с вами в новый дом. Вам помощь нужна будет, когда малыш родится. Да и финансово поддержим.
Михаил застыл.
- Мам, мы это не обсуждали.
- А что тут обсуждать? Мы пять лет вместе живём, и ничего, нормально всё. Привыкли друг к другу.
Алёна почувствовала, как к горлу подкатывает комок. Пять лет они терпели это «нормально» только потому, что не было выбора. Пять лет она просыпалась с мыслью о том, что в их с мужем спальне нет замка, и свекровь может войти в любой момент.
- Галина Сергеевна, мы хотели пожить отдельно, — тихо произнесла Алёна.
- Отдельно? А кто вам поможет с ребёнком? Ты что, думаешь, справишься? У тебя же опыта никакого!
- Мам, давай мы сами решим, как нам лучше.
- Что значит «сами»? Я тебя растила, ночей не спала, а теперь вы меня отталкиваете? После всего, что я для вас сделала? Пять лет вы жили под моей крышей, ели мою еду, пользовались моей помощью! А теперь, когда у вас появилось что-то своё, вы так легко отказываетесь от родителей?
Вечером Алёна шёпотом говорила мужу:
- Миша, я не выдержу ещё пять лет так жить. Я хочу, чтобы наш ребёнок рос в спокойной обстановке.
- Я понимаю. Поговорю с ней завтра.
- Она не поймёт. Ты видел её реакцию. Для неё это предательство.
- Это наша жизнь, Алён. Мы имеем право на личное пространство.
Утром за завтраком Галина Сергеевна обсуждала, какую комнату они с мужем займут в новом доме.
- Я думаю, нам подойдёт та, что с окнами на восток.
Михаил отложил вилку:
- Мам, мы вчера не договорили. Мы с Алёной хотим жить отдельно.
- Это она тебя настроила? Я так и знала! Сначала увела тебя из семьи, теперь от родителей отворачивает!
- Никто никого не настраивал. Это наше общее решение.
- Общее? Ты что же, не хочешь, чтобы я помогала с внуком? Думаешь, сама всё знаешь?
- Я хочу научиться быть мамой сама, — тихо ответила Алёна. — И потом, я планировала пригласить свою маму на первое время после родов.
Это было как взрыв бомбы. Галина Сергеевна побагровела:
- Свою мать? Которая за триста километров живёт? А я тут, рядом, не нужна? Значит, моя помощь тебе не нужна, а её — пожалуйста? Что она сделала для вас? Где она была эти пять лет, когда я вас кормила, обстирывала, помогала деньгами? А теперь ты её зовёшь, а меня выставляешь за дверь?
- Галина Сергеевна, вы всегда будете нужны, просто…
- Просто что? Договаривай! Я для вас всё делала! А теперь я не нужна? Вы мне должны после всего, что я для вас сделала! Пять лет я терпела ваши капризы, вашу неблагодарность!
- Мам, успокойся.
- Не указывай мне! Я тебе мать, а не чужой человек! Вы ещё пожалеете об этом решении. Когда она не будет справляться с ребёнком, когда денег не хватит на выплаты по кредиту, тогда вспомните мои слова!
Следующие дни превратились в холодную войну. Галина Сергеевна демонстративно не разговаривала с невесткой, а с сыном общалась сухо. Её муж, Виктор Петрович, пытался сгладить ситуацию, но получил категорический запрет от жены:
- Не смей с ними разговаривать! Они нас предали!
Переезд состоялся в напряжённой тишине. Галина Сергеевна не вышла проводить, а Виктор Петрович украдкой пожал руку сыну и обнял невестку:
- Вы не переживайте, она отойдёт. Упрямая она у меня.
Первые недели в новом доме были для Алёны настоящим счастьем. Никто не заглядывал через плечо, не комментировал каждое действие. Но счастье омрачалось мыслями о конфликте. Михаил несколько раз звонил родителям, но мать либо не брала трубку, либо разговаривала холодно.
Когда подошёл срок родов, Алёна позвонила своей маме, Нине Андреевне, которая тут же приехала. Женщина была полной противоположностью Галины Сергеевны — мягкая, тактичная, никогда не навязывающая своё мнение.
- Доченька, ты только скажи, что нужно делать, я всё сделаю.
Роды прошли хорошо, родился здоровый мальчик. Михаил позвонил родителям, но трубку снял только отец.
- Поздравляю, сынок! Как назвали?
- Артём. Папа, мама придёт на выписку?
- Не знаю, Миша. Она очень обижена. Говорит, что её внука у неё отняли ещё до рождения. И что эта твоя тёща теперь будет командовать в вашем доме, а ей места нет.
На выписку Галина Сергеевна не пришла. Не было её и в первые недели после рождения Артёма. Нина Андреевна помогала дочери с малышом, но старалась не навязываться.
Однажды вечером, когда Артёму исполнился месяц, раздался звонок в дверь. На пороге стоял Виктор Петрович с большим пакетом.
- Можно?
- Конечно, папа, заходи. Познакомишься с внуком.
Виктор Петрович долго смотрел на спящего Артёма, а потом достал из пакета детские вещи и игрушки:
- Это от нас с мамой. Она сама выбирала, хоть и говорит, что знать ничего не хочет. Она каждый день спрашивает, как малыш, но признаться не может. Гордая слишком. И ревнует страшно к твоей матери, Алёна. Всё говорит: «Эта Нина теперь главная бабушка, а я никто».
Через неделю Виктор Петрович пришёл снова, а потом стал заглядывать регулярно. Однажды он сказал:
- Крестить-то будете?
- Да, через две недели. Хотели тебя крёстным пригласить.
- А маму позовёте?
- Конечно, если она захочет прийти.
В день крестин они не особо надеялись увидеть Галину Сергеевну, но за пять минут до начала церемонии она появилась в дверях храма — нарядная, с огромным букетом и тортом.
- Бабушка имеет право присутствовать на таком важном событии, — сказала она вместо приветствия и прошла внутрь, не глядя на невестку.
После крестин все поехали в дом молодой семьи. Галина Сергеевна вела себя так, будто никакого конфликта не было — раздавала указания, как держать ребёнка, как его кормить. Алёна молча терпела, понимая, что это своеобразное перемирие.
Вечером Галина Сергеевна задержалась в детской. Алёна зашла туда и увидела, как свекровь стоит над кроваткой и смотрит на спящего внука.
- Хороший мальчик. На Мишу похож.
- Да, есть что-то общее.
Повисла пауза. Потом свекровь неожиданно произнесла:
- Я ведь как лучше хотела. Думала, помогу вам.
- Я знаю, Галина Сергеевна.
- Просто когда Миша родился, мне никто не помогал. Свекровь моя только критиковала, а мать далеко жила. Я всё сама, всё сама… Не хотела, чтобы ты так же мучилась.
- Спасибо. Но мне кажется, каждая женщина должна сама научиться быть матерью. Со своими ошибками, со своим опытом.
Галина Сергеевна вздохнула:
- Может, ты и права. Я просто боялась, что буду не нужна. Что останусь одна.
- Вы никогда не будете одна. Вы бабушка Артёма. И мы будем рады, если вы будете приходить к нам. В гости.
Галина Сергеевна впервые за всё это время посмотрела невестке в глаза:
- Правда?
- Правда.
Свекровь кивнула:
- А можно я в следующее воскресенье приду?
- Конечно можно. Мы будем ждать.
Когда за Галиной Сергеевной закрылась дверь, Михаил обнял жену:
- Ну как?
- Не знаю, — честно ответила Алёна. — Это только начало пути. Но, кажется, у нас есть шанс научиться жить рядом, но не вместе.
- Главное, что мы отстояли своё право на собственную жизнь.
- И при этом не потеряли семью, — добавила Алёна, глядя на спящего сына.