Весь дом пах котлетами и раздражением. Казалось, стены слушали, а кухня собирала на себе все крики, как магнит.
Марина сидела за столом, крутила чайную ложку в стакане и молчала. Молчание было её единственным оружием. Сказать что-то вслух — значит подлить масла в огонь. А масла здесь хватало и без неё.
— Ты понимаешь, что твой брак — это не любовь, а чистый бизнес? — резко сказала Тамара Павловна, свекровь, поправляя свои серёжки, блестящие как аргументы прокурора. — И если уж согласилась, будь добра выглядеть прилично. А то твои «платьица» годятся только на дачу.
Марина подняла взгляд, медленно вдохнула.
— Спасибо за заботу, Тамара Павловна, но в отличие от некоторых, я не выбираю одежду для фотографий в «Одноклассниках».
— Остроумно, — прищурилась свекровь. — Вот только остроумие семейный бюджет не спасает.
Сын, муж Марины по паспорту, сидел с телефоном в руках. Листал ленту, как будто его тут вообще не касалось. На обручальном кольце отражался экран смартфона.
— Антон, скажи что-нибудь своей жене! — раздражённо воскликнула свекровь. — Я одна должна тут за ваш брак бороться?
— Мам, ну не начинай, — буркнул Антон, не отрываясь от телефона. — У нас всё нормально.
Марина усмехнулась.
— Конечно, у нас всё нормально. У кого-то мама борется за брак, а у кого-то жена борется за своё место в шкафу.
— Вот именно! — вскинулась Тамара Павловна. — Половину вещей ты заняла, даже не спросив. Куда мне теперь свои пальто девать?
— На балкон, — с невинным лицом предложила Марина. — Отличное место, кстати. Там как раз свежий воздух.
Свекровь вспыхнула, как спичка.
— Девочка, ты ещё зелёная, чтобы со мной спорить!
Марина резко отодвинула стакан и встала.
— Тамара Павловна, я не зелёная. Я замужем. За вашим сыном. Хоть он и думает, что женат на телефоне.
Антон наконец оторвался и поднял глаза.
— Да что вы все ко мне прицепились? — раздражённо бросил он. — Женились — и ладно. Живём вместе, и всё. Чего вам ещё надо?
Тамара Павловна откинулась на спинку стула, как судья, который вынес приговор.
— А мне надо, чтобы твоя жена понимала, что она не хозяйка в этом доме.
— А кто хозяйка? — резко перебила Марина. — Вы? Так может, и замуж за вашего сына должны были выходить вы, а не я?
Антон прыснул от смеха, но тут же закашлялся, прикрываясь рукой.
— Антон! — возмутилась мать. — Ты смеёшься над собственной семьёй?!
— Мам, ну правда смешно, — криво усмехнулся он. — Представь: ты и я в ЗАГСе…
— Замолчи! — отрезала Тамара Павловна. — У тебя жена рядом сидит!
Марина сложила руки на груди.
— Вот именно, жена. Хотя, судя по тому, как вы везде суёте своё мнение, я начинаю сомневаться, кто здесь жена, а кто — начальник отдела кадров.
Повисла тишина. Даже кот в углу прекратил шуршать своим кормом.
— Так, — процедила Тамара Павловна. — Раз разговор пошёл в таком тоне… напомню: эта квартира записана на меня.
Марина замерла. Каждое слово свекрови било точно в больное место.
— Вы хотите сказать, что я тут временно?
— А что, не так? — хмыкнула свекровь. — Если мой сын завтра передумает, твои чемоданы окажутся за дверью.
Марина почувствовала, как лицо заливает жар.
— Знаете, Тамара Павловна, у меня иногда складывается впечатление, что я вам дороже, чем ваш собственный сын. Вы больше со мной разговариваете, чем с ним.
Антон попытался вставить реплику:
— Марин, ну хватит, серьёзно…
Но она его перебила:
— Нет, Антон, не хватит. Я должна это сказать. — Она посмотрела прямо в глаза свекрови. — Вы можете считать меня кем угодно: девочкой, временной жильчихой, даже ошибкой вашего сына. Но я не позволю вам вытирать обо меня ноги.
Свекровь встала, отодвигая стул с таким звуком, будто ножом провела по стеклу.
— Посмотрим, девочка, кто кого выгонит.
— Отлично! — Марина хлопнула ладонью по столу. — Хотите войны — будет война. Только учтите: я не из тех, кто проигрывает.
Антон потер виски.
— Господи, ну почему именно я должен сидеть между вами, как дипломат в ООН?
— Потому что ты взрослый мужчина, — усмехнулась Марина. — Хотя, если судить по твоему поведению, то ребёнок с планшетом.
— Да я… — Антон хотел возразить, но махнул рукой. — Знаете что, сами разбирайтесь. Я пошёл к ребятам во двор.
— Конечно, — ехидно сказала Марина. — Мужчины вашего возраста либо в гараже, либо у мамы под боком. Ты выбрал двор. Разнообразие, так сказать.
Дверь хлопнула. В квартире осталось только два женских голоса и кот, который чихнул, как будто поддерживая скандал.
— Итак, — сухо сказала свекровь, складывая руки на груди. — С этого момента у нас честный бой.
— Договорились, — ответила Марина, глядя ей прямо в глаза. — Только вы зря думаете, что я слабая.
Обе замолчали. Но тишина эта была не миром, а затишьем перед бурей.
Марина понимала: её жизнь превращается в арену. Брак — в контракт, квартира — в поле боя. А сама она… она ещё не решила, кто она в этой истории: жертва, солдат или та, кто однажды уйдёт и хлопнет дверью так, что стены треснут.
И впервые за долгое время она усмехнулась.
Ведь война со свекровью — это хоть какое-то развлечение в браке, где муж разговаривает только с телефоном.
Утро началось с запаха жареного лука и чужого недовольства. Марина открыла глаза и сразу поняла: это не запах завтрака, это запах войны.
На кухне гремела посуда. Тамара Павловна колотила сковородками с таким усердием, словно репетировала марш военного оркестра.
Марина вышла в халате, с кружкой кофе.
— Доброе утро, Тамара Павловна. Что за шум? У нас концерт посуды или генеральная репетиция развода?
— Очень смешно, — буркнула свекровь, не оборачиваясь. — Это я порядок навожу. Тут у кого-то руки из одного места растут: сковорода грязная, кастрюля не вымыта.
Марина сделала большой глоток кофе.
— Конечно. Я-то думала, это посуда виновата, что ваша жизнь не удалась.
Тамара Павловна резко повернулась.
— Девушка! Я между прочим ради вас вчера весь вечер в интернете сидела, советы по семейной жизни читала.
— И что же? — невозмутимо спросила Марина.
— Там пишут: жена должна быть тише воды, ниже травы.
Марина прыснула.
— Это не советы по семейной жизни, это инструкция по уходу за газоном.
Свекровь закипела, как чайник.
— Ты что, издеваешься?
— Нет, — спокойно ответила Марина. — Просто вы же сами сказали, что ваш сын — золотой. Значит, я должна быть газоном, чтобы он по мне топтался. Логично же?
В дверь кухни вошёл Антон. Не выспавшийся, с телефоном в руках, как обычно.
— Что опять? — устало спросил он. — Только не с утра, умоляю.
— Сынок, — жалобно протянула Тамара Павловна, — твоя жена смеётся над моей заботой!
Марина вздохнула.
— Нет, я не смеюсь. Я восхищаюсь. Вот, например, вчера вы угрожали меня выгнать. Сегодня уже читаете советы по счастливому браку. Завтра, глядишь, психологом станете. Только вам нужно не советы читать, а клиентов искать.
Антон потёр глаза.
— Мам, ну зачем ты всё время начинаешь?
— Я начинаю?! — свекровь всплеснула руками. — Это она тут меня провоцирует!
Марина отставила кружку.
— Знаете, мне иногда кажется, что я замужем не за Антона, а за вас.
— Что-о-о? — возмутилась свекровь.
Антон поперхнулся кофе.
— Марина, ну хватит!
— А что хватит? — Марина посмотрела на мужа. — Скажи честно: когда мы последний раз были вдвоём, без твоей мамы?
Антон замялся.
— Ну… когда расписались.
— Вот именно! — вспыхнула Марина. — У нас даже брачная ночь была с ней. В соседней комнате!
— Девушка, следите за словами! — вскрикнула Тамара Павловна. — Я не собираюсь слушать эту пошлость!
— А я не собираюсь жить в «семье на троих», — резко ответила Марина. — Я жена, а не комнатная соседка.
Антон поднял руки, как на допросе.
— Всё, стоп! Я больше не выдержу. Хотите — убейте друг друга, но без меня.
Он схватил куртку и выскочил за дверь.
Тамара Павловна сжала губы.
— Видите, до чего вы его довели? Сына мне свели с ума.
— Нет, — усмехнулась Марина. — Его с ума свёл Wi-Fi. Без телефона он бы давно умер.
— Ах так! — свекровь упёрла руки в бока. — Тогда я скажу прямо: ты здесь никто! Квартира моя.
Марина вскинула брови.
— Ага. Значит, я тут никто, но обязана мыть вашу сковороду. Интересная должность. Может, и зарплата полагается?
— Какая ещё зарплата?!
— Ну а что? — Марина расплылась в саркастичной улыбке. — Я, получается, и уборщица, и сиделка, и повариха. Только вот отпусков и премий не вижу.
Тамара Павловна побагровела.
— Знаешь что? Если бы у моего бывшего не было такой дурной привычки влюбляться в простушек, мне бы не пришлось теперь с тобой мучиться!
Марина прищурилась.
— Ваш бывший? Вы про мужа?
— Да, про него! — вскинула подбородок свекровь. — Вот он тоже однажды решил, что «простая женщина» ему дороже, чем нормальная семья.
Марина замолчала. В голове молнией пронеслось: «Простая женщина? Любовница? А может, это и есть причина её ненависти ко мне?»
Она сделала шаг ближе.
— Так, значит, дело не во мне? Вы меня терпеть не можете, потому что боитесь повторения своей истории?
— Я никого не боюсь! — крикнула свекровь.
— Да ладно, — тихо сказала Марина, почти с жалостью. — Вы боитесь, что ваш сын уйдёт к «простой девчонке», как когда-то ушёл ваш муж.
Свекровь отшатнулась. На секунду её лицо стало растерянным, почти уязвимым. Но тут же она собралась и бросила:
— Замолчи! Ты ничего не знаешь!
— Зато я знаю одно, — Марина усмехнулась. — Я сильнее, чем вы думаете.
И вышла из кухни, оставив свекровь наедине с её сковородками и воспоминаниями.
В комнате Марина впервые за долгое время улыбнулась. Она вдруг почувствовала: в этой войне у неё появился козырь. Ведь если прошлое Тамары Павловны так её задевает, значит, именно там и лежит ключ ко всей этой семейной драме.
Марина сидела в комнате и перебирала в телефоне старые фотографии. Свадебные — все одинаковые: она в белом платье, Антон рядом, с телефоном в руках. На всех снимках он смотрит не на неё, а в экран. Даже в ЗАГСе.
«Может, это и была ошибка? Может, они с самого начала поженились не друг для друга, а для двух семей и их глупых амбиций?»
В этот момент в дверь постучали.
— Можно? — раздался голос Антона.
Марина не ответила. Он вошёл сам. В руках — документы и нервная ухмылка.
— Слушай, Марин, тут такое дело… Мама говорит, что квартиру лучше продать. Разделить деньги. Ну, нам же проще будет.
Марина подняла глаза.
— Ага. Продать квартиру, где я сплю на диване, потому что твоя мама заняла спальню. Интересный план.
Антон почесал затылок.
— Да ну, чего ты сразу… Это ж по уму. Мы возьмём ипотеку, купим своё жильё…
— На кого? — холодно перебила Марина. — На тебя, который зарабатывает меньше, чем тратит на телефон? Или на твою маму, у которой пенсия меньше, чем коммуналка?
— Не перегибай, — буркнул Антон. — Я ж стараюсь ради нас.
— Ради нас?! — Марина рассмеялась, но смех вышел горьким. — Да ты стараешься только ради того, чтобы мама тебя не лишила наследства!
В комнату вошла Тамара Павловна. Глаза блестели от торжества.
— Наконец-то. Я знала, что сын меня услышит. Марина, собирайте свои вещи. Эта квартира будет продана, а вы… ну, вы как-нибудь устроитесь.
Марина поднялась. Сердце колотилось, но голос был спокойным.
— Знаете, Тамара Павловна, у вас талант. Даже из развода вы делаете спектакль. Только вы забыли один нюанс: квартира-то оформлена на вас, но ваш бывший муж имеет право на долю.
Свекровь побледнела.
— Ты… откуда знаешь?
— Из ваших собственных слов, — усмехнулась Марина. — Вы так ненавидите меня за то, что он ушёл к «простой женщине». Только вот смешно: я его случайно встретила недавно. И знаете, что он сказал? Что жалеет о том, что оставил всё вам.
— Ты врёшь! — выкрикнула Тамара Павловна, хватаясь за спинку стула.
Антон растерялся.
— Марина, что это значит?
Она посмотрела на мужа прямо и без жалости.
— Это значит, Антон, что ты всё время воевал за то, чего у тебя никогда не было. За мамины стены. За её прошлое. А у нас с тобой не было ни будущего, ни настоящего. Только аренда чувств.
Антон покраснел.
— Так ты… специально меня против мамы стравливала?
— Нет, — тихо ответила Марина. — Я просто ждала, пока вы сами покажете, кто вы такие.
Она достала ключи, положила их на стол и сказала:
— Живите вместе. Вы друг друга заслуживаете.
И пошла к двери.
— Стой! — закричала Тамара Павловна. — Ты так просто не уйдёшь!
— Ещё как уйду, — Марина обернулась. — Но не с пустыми руками. Завтра я встречаюсь с вашим бывшим. И если он решит, что пора вернуть свою долю… готовьтесь делить.
Хлопок двери прозвучал громче, чем любые слова.
Антон опустился на диван.
— Мам… может, мы зря всё это?
Тамара Павловна молчала. На её лице впервые отразилось то, чего она боялась признать: поражение.
А где-то внизу, во дворе, Марина вдохнула полной грудью. Ей впервые за долгое время стало легко. Не потому, что она выиграла. А потому, что перестала играть по чужим правилам.