— Опять с ним сидишь! — Андрей стоял в дверях кухни, глаза налиты кровью. — Что вы тут обсуждаете в одиннадцать вечера?
Ольга подняла глаза от чашки чая. Напротив сидел свёкор, Михаил Иванович, с книгой в руках.
— Андрюш, мы просто…
— Вижу я, что вы «просто»! Каждый вечер «просто»!
Михаил Иванович закрыл книгу, встал.
— Пойду к себе.
— Сиди! — рявкнул Андрей. — Что, неудобно стало? Правда глаза колет?
— Какая правда? — Ольга не понимала. — Мы Чехова обсуждали!
— Чехова! Конечно! А я дурак, ничего не понимаю!
Свёкор молча вышел. Ольга смотрела на мужа. Третий скандал за неделю. И всё из-за того, что она разговаривает с его отцом.
— Андрей, ты в своём уме? Это твой отец!
— Вот именно! Мой! А ты с ним как с любовником воркуешь!
— Что ты несёшь?
— То, что вижу! Ты с ним больше времени проводишь, чем со мной!
— Потому что с ним можно поговорить! А ты только пиво пьёшь и футбол смотришь!
— Ага! Призналась!
Началось это месяц назад. Михаил Иванович переехал к ним после смерти жены. Семидесятилетний интеллигент, бывший преподаватель литературы. Тихий, вежливый, начитанный.
Первые недели всё было хорошо. Свёкор помогал с внуками, ходил в магазин, не мешал. По вечерам читал в своей комнате.
Потом Ольга попросила помочь старшему с сочинением. Михаил Иванович два часа объяснял Пете структуру текста, учил формулировать мысли. Ольга сидела рядом, слушала. Впервые за долгое время услышала красивую, грамотную речь.
— Вы так интересно рассказываете, — сказала она.
— Спасибо, милая. Сорок лет преподавал, привычка.
С того вечера они стали разговаривать. О книгах, фильмах, политике. Михаил Иванович оказался прекрасным собеседником — умел слушать, не перебивал, всегда находил интересную тему.
А с Андреем говорить было не о чем. Работа, дети, деньги — по кругу. На вопрос «как дела?» — всегда одно: «нормально». Книг не читал лет десять. Из фильмов смотрел только боевики.
— Пап, расскажи про Париж, — попросила как-то Ольга.
Михаил Иванович в молодости там стажировался. Рассказывал про Лувр, Нотр-Дам, латинский квартал. Ольга слушала, затаив дыхание.
Андрей вошёл, услышал последние слова.
— Что, в Париж собралась? С папашей?
— Андрей, что за тон?
— Нормальный тон! Сидите тут, мечтаете!
— Мы просто разговариваем!
— Ага, разговариваете. Я вижу, как ты на него смотришь!
Михаил Иванович покраснел, вышел.
— Ты с ума сошёл? — Ольга не верила своим ушам.
— Я-то нормальный! А вот ты…
Дальше — хуже. Андрей начал следить. Считал, сколько раз жена заходит к свёкру. Засекал время разговоров. Проверял телефон.
— Почему ты ему чай несёшь три раза в день?
— Он пожилой человек! Сам не всегда дойдёт!
— Пожилой! А улыбаешься как девочка!
— Андрей, это бред!
— Бред? А почему ты при нём причёсываешься? Духами брызгаешься?
— Я всегда так делаю!
— Нет! При мне не делаешь!
Ольга смотрела на мужа и не узнавала. Злой, подозрительный, агрессивный. Неужели ревнует к семидесятилетнему старику? К собственному отцу?
— Андрей, давай поговорим спокойно. Что происходит?
— Ты мне скажи, что происходит! Почему ты с ним как с мужиком?
— Я с ним как с человеком! Просто по-человечески!
— А со мной?
— А с тобой невозможно! Ты только орёшь!
— Потому что вижу, что творится!
— Ничего не творится! Мы разговариваем! Как нормальные люди!
— Нормальные люди не шушукаются по углам!
— Мы не шушукаемся! Мы на кухне сидим!
— И что обсуждаете?
— Книги, новости, детей!
— Детей? Моих детей с моим отцом?
— Наших детей с их дедушкой!
Михаил Иванович всё понимал. Старался не попадаться на глаза невестке. Выходил из комнаты, когда она появлялась. Ел отдельно.
— Михаил Иванович, что вы себя изолируете? — спросила Ольга.
— Не хочу проблем создавать.
— Каких проблем?
— Андрюша… он неправильно понимает.
— Что неправильно? Что мы разговариваем?
— Ольга, милая, я старый человек. Мне ссоры не нужны.
— Но это же абсурд!
— Абсурд. Но Андрей мой сын. Я должен…
— Что должны? Молчать? Сидеть в четырёх стенах?
— Если надо — да.
Ольга смотрела на старика. Ссутулился, похудел за месяц. Из весёлого собеседника превратился в затравленного пенсионера.
— Это неправильно, Михаил Иванович.
— Многое в жизни неправильно. Но приходится терпеть.
Кульминация случилась в пятницу. Ольга пекла пирог, Михаил Иванович помогал — яблоки чистил. Разговаривали о Петиной школе, о том, что мальчик способный, но ленивый.
Андрей вернулся раньше. Выпивший. Увидел их вместе — взорвался.
— Всё! Хватит! Папа, собирайся!
— Куда? — Михаил Иванович побледнел.
— В дом престарелых! Я место нашёл!
— Андрей! — Ольга не поверила. — Ты что несёшь?
— То, что надо было давно сделать! Не могу смотреть на это!
— На что?
— На вас! На то, как вы… как вы друг на друга смотрите!
— Андрюша, сынок, — Михаил Иванович встал, — ты не прав. Ольга прекрасная женщина, но она твоя жена. Я никогда…
— Молчи! Думаешь, я слепой? Вижу, как она тебе улыбается! Как смеётся твоим шуткам!
— Она вежливая…
— Вежливая! Со мной не такая вежливая!
— Потому что ты хам! — не выдержала Ольга. — Ты грубый, невежественный хам!
— Ага! Вот оно! Я хам, а папаша — интеллигент!
— Да! Именно так!
— И ты его выбираешь?
— Я никого не выбираю! Я просто хочу нормально жить!
— Без меня?
— С тобой! Но нормальным! А не с параноиком!
Андрей ударил кулаком по столу. Посуда подпрыгнула.
— Завтра папа уезжает! Решено!
— Не уеду, — тихо сказал Михаил Иванович.
— Что?
— Не уеду. Это мой дом тоже. Мы с матерью его покупали.
— Ты мне угрожаешь?
— Констатирую факт. Выгнать меня ты не можешь.
— Посмотрим!
Андрей ушёл, хлопнув дверью. Ольга и Михаил Иванович остались на кухне.
— Простите, — сказал старик. — Я всё испортил.
— Вы? Вы ничего не портили!
— Если бы не переехал…
— Михаил Иванович, это не ваша вина. Андрей… он болен.
— Ревностью?
— Не знаю. Но это ненормально.
Ночью Андрей не пришёл домой. Утром позвонил.
— Я у Серёги. Подумай, Ольга. Либо отец съезжает, либо я.
— Андрей, опомнись!
— Я трезво мыслю. Выбирай.
— Между чем и чем? Между мужем-психопатом и нормальным человеком?
— Между мужем и любовником!
— Каким любовником? Ему семьдесят лет!
— И что? Бабы и в девяносто мужиков меняют!
— Андрей, тебе нужна помощь. Психиатрическая.
— Мне нужна нормальная жена!
— Которая молчит? Суп варит? И ни с кем не разговаривает?
— Которая мужа уважает!
— За что тебя уважать? За то, что ты отца родного выгоняешь?
— За то, что я вас содержу!
— Содержишь? Я работаю! И зарабатываю не меньше!
— Тогда живи как хочешь! С папашей!
Отключился.
Ольга села за стол. Руки дрожали. Неужели это конец? Пятнадцать лет брака — и всё из-за того, что она разговаривает со свёкром?
Михаил Иванович вошёл, сел напротив.
— Ольга, я уеду.
— Никуда вы не поедете!
— Надо. Ради детей.
— Дети вас любят!
— Но семья разрушается.
— Она давно разрушена. Просто я не замечала.
— Андрей хороший парень. Просто…
— Просто дурак. Простите.
— Не извиняйтесь. Я сам виноват. Плохо воспитал.
— Вы тут ни при чём.
— При чём. Надо было учить его книги читать. Думать. А я работал.
— Михаил Иванович, не корите себя.
Помолчали. Потом старик сказал:
— Знаете, Ольга, я вас понимаю. Вам не хватает общения. Интеллектуального.
— Да. Наверное.
— Андрей это чувствует. Ревнует.
— К родному отцу?
— К тому, кто даёт жене то, чего он дать не может.
— Но это же не повод для истерик!
— Для него — повод. Он чувствует себя ущербным.
— И вместо того, чтобы развиваться, устраивает скандалы.
— Это проще.
Андрей вернулся через три дня. Трезвый, мрачный.
— Ну что, решила?
— Что решила?
— С кем остаёшься.
— Андрей, прекрати этот цирк.
— Это не цирк. Это ультиматум.
— Твой отец никуда не поедет. Это его дом.
— А я?
— А ты взрослый мужчина. Который ведёт себя как ребёнок.
— Я ревную!
— К отцу!
— И что? Он мужик!
— Он старик! Которому нужна забота!
— Забота! Ты ему глазки строишь!
— Я с ним разговариваю! Потому что с тобой не о чем!
— Почему не о чем?
— Потому что ты кроме пива и футбола ничем не интересуешься!
— А должен Пушкина читать?
— Хотя бы газету!
— Зачем? Чтобы умным казаться?
— Чтобы быть умным!
Андрей сел, обхватил голову руками.
— Я не могу так. Вижу, как ты на него смотришь. С восхищением.
— Я уважаю его. За ум, культуру, воспитание.
— А меня?
— А тебя за что уважать?
— Я муж!
— Это не повод для уважения. Это статус.
— Я отец твоих детей!
— Биологический — да. А воспитывает их дед. Потому что ты не можешь помочь с уроками.
— Не все же профессора!
— Но можно хотя бы стараться!
— Я работаю!
— И твой отец работал. Но находил время читать, учиться.
— Вот! Опять он лучше!
— Да, лучше! В интеллектуальном плане — лучше!
Скандал продолжался час. Кричали, обвиняли друг друга. Дети прятались в комнате. Михаил Иванович закрылся у себя.
Потом Андрей собрал вещи.
— Я ухожу. Когда папаша съедет — вернусь.
— Не съедет.
— Тогда прощай.
— Андрей, одумайся!
— Я всё решил. Не могу видеть, как моя жена влюблена в моего отца.
— Я не влюблена!
— Врёшь. Себе и мне.
Ушёл. Хлопнул дверью так, что штукатурка посыпалась.
Ольга осталась одна. Села на пол в прихожей. Слёзы текли сами.
Михаил Иванович вышел, сел рядом.
— Простите меня.
— За что?
— За всё. Я разрушил вашу семью.
— Нет. Андрей разрушил. Своей дуростью.
— Он вернётся.
— Не думаю.
— Вернётся. Остынет, поймёт.
— Что поймёт? Он же уверен, что между нами что-то есть.
— Нет?
Ольга посмотрела на старика. Усталое лицо, добрые глаза.
— Нет, Михаил Иванович. Вы мне как отец. Которого у меня не было.
— Я так и думал.
— Но Андрей думает иначе.
— Андрей многого не понимает.
Прошла неделя. Андрей не звонил. Дети спрашивали — где папа? Ольга не знала, что отвечать.
Михаил Иванович взял внуков на себя. Водил в школу, помогал с уроками, читал на ночь.
— Деда, а папа вернётся? — спросил Петя.
— Вернётся, милый.
— А почему ушёл?
— Поссорился с мамой.
— Из-за тебя?
Старик вздрогнул.
— Почему ты так решил?
— Слышал, как они кричали. Папа говорил про тебя.
— Да, из-за меня.
— Ты плохой?
— Нет. Просто папа неправильно понял.
— Что?
— То, что мама со мной дружит.
— А разве это плохо?
— Нет. Но папе кажется, что плохо.
— Папа дурак?
— Не говори так. Папа любит маму. Просто ревнует.
— К тебе? Но ты же дедушка!
— Вот именно.
На десятый день позвонила свекровь. Бывшая — мать Андрея.
— Ольга? Это Татьяна Николаевна.
— Здравствуйте.
— Андрей у меня. Рассказал всё.
— И?
— Я в шоке. Как Михаил Иванович?
— Нормально. Переживает.
— Передайте — я всё понимаю. Андрей идиот.
— Это ваш сын.
— И что? От этого он перестал быть идиотом?
— Татьяна Николаевна…
— Ольга, милая, держитесь. Андрей одумается. А если нет — туда ему и дорога.
— Но дети…
— Дети вырастут. А вы молодая, красивая. Найдёте нормального.
— Я не ищу.
— И правильно. Само найдётся. Михаилу Ивановичу привет. Пусть не переживает.
Ещё через неделю Андрей появился. Небритый, помятый.
— Можно войти?
— Заходи.
Прошёл на кухню. Сел.
— Оля, давай поговорим.
— О чём?
— Я был неправ.
— Да?
— Мама объяснила. Я идиот.
— И что?
— Прости меня.
— За что? За то, что ты обвинил меня в романе с твоим отцом?
— Да.
— Или за то, что хотел выгнать старика?
— За всё.
— Андрей, ты серьёзно думал, что между нами что-то есть?
— Думал.
— Почему?
— Ты так смотрела на него. С восхищением. На меня так не смотришь.
— Потому что тобой нечем восхищаться.
— Знаю.
— И что теперь?
— Хочу вернуться.
— А я не уверена, что хочу.
— Оля!
— Андрей, ты показал себя. Ревнивый психопат.
— Я изменюсь!
— Как?
— Буду читать! Учиться!
— В сорок лет?
— А что, поздно?
— Не поздно. Но ты не будешь.
— Буду!
— Андрей, иди домой. К маме.
— Это мой дом!
— Был. Пока ты его не разрушил.
Андрей ушёл. Но вернулся на следующий день. И через день. Уговаривал, просил, обещал.
Михаил Иванович уехал к дочери в другой город. Временно — дать им разобраться.
— Вот видишь, из-за тебя папа уехал! — кричал Андрей.
— Из-за меня? Это ты его выживал!
— Я был неправ!
— Был. И остался.
— Оля, ну нельзя же так! Пятнадцать лет вместе!
— Можно было подумать об этом раньше.
— Я ревновал!
— К отцу! Это ненормально!
— Знаю!
— И что? Лечиться будешь?
— Если надо — буду!
Ольга задумалась. Может, правда стоит попробовать? Ради детей?
— Ладно. Но с условиями.
— Какими?
— Первое — к психологу. Второе — папа возвращается. Третье — никаких претензий.
— Согласен!
Михаил Иванович вернулся через месяц. Осторожный, тихий.
Андрей старался. Ходил к психологу, пытался читать. Даже про Чехова спросил.
Но Ольга видела — не искренне. Из-под палки. Следит за ней, когда она разговаривает с отцом. Напрягается, когда они смеются.
— Андрей, так не пойдёт.
— Что не так?
— Ты не изменился. Только притворяешься.
— Неправда!
— Правда. Ты до сих пор ревнуешь.
— Стараюсь не ревновать!
— Но ревнуешь.
— А что мне делать?
— Не знаю. Это твоя проблема.
Прошло полгода. Внешне всё наладилось. Но Ольга чувствовала — трещина осталась. Глубокая, непоправимая.
Она больше не разговаривала с Михаилом Ивановичем. Не хотела провоцировать. Старик тоже молчал. Дом наполнился тишиной.
Андрей добился своего. Жена больше не общалась с его отцом. Но и с ним тоже. Она вообще ни с кем не общалась. Работа, дети, быт. Всё.
— Оля, может, в театр сходим? — предлагал Андрей.
— Не хочу.
— Почему?
— Не интересно.
— А что интересно?
— Ничего.
Она умерла внутри. Андрей это чувствовал. Но изменить не мог. Потому что сам убил в ней живого человека. Своей ревностью. Своей глупостью.
А Михаил Иванович тихо угасал в своей комнате. Без общения, без радости. Два умных человека в одном доме — и не могут поговорить. Потому что третий — дурак — не позволяет.
Так и жили. Втроём. Врозь. В тишине.