Дверь в квартиру Нины и Якова распахнулась так резко, что даже стукнула об стену и оставила отпечаток от ручки на обоях.
На пороге, как грозовая туча перед дождем, застыла Лариса Олеговна. Ее безупречно уложенные седые волосы были слегка растрепаны, щеки пылали нездоровым румянцем, а в глазах горел холодный, бешеный огонь.
Она тяжело дышала, будто поднялась бегом по лестнице, хотя лифт работал исправно.
– Где она?! – голос свекрови был хриплым от сдавленной ярости. – Где твоя… жена?!
Яков, только что мирно читавший новости в телефоне в гостиной, вздрогнул и встал.
Он прекрасно знал этот материнский тон, который не предвещал ничего хорошего.
– Мама? Что случилось? Нина на кухне, готовит ужин…
Лариса Олеговна, не слушая, пролетела по квартире. Ее взгляд метнулся по сторонам, как у хищницы, выслеживающей добычу.
Она направилась прямиком на кухню. Яков поспешил за ней, тревога сжимала ему горло.
Нина стояла у плиты, помешивая ложкой наваристый борщ в кастрюльке. Спокойная, сосредоточенная.
Она обернулась на шум. Увидев свекровь, ее лицо вытянулось и на мгновение стало каменным, затем женщина медленно выключила конфорку.
– Лариса Олеговна? – произнесла Нина ровно, без тени приветливости. – Вы без звонка и предупреждения. Что-то случилось?
– Случилось?! – свекровь сделала шаг вперед. Ее грудь высоко поднималась, дыхание было прерывистым, свистящим. – Случилось?! Ты! Ты… ты нарушила все мои планы! – она выкрикнула эти слова с такой силой, что, казалось, задыхается от них. – Все! До единого!
Лариса Олеговна встряхнула перед лицом Нины каким-то листком бумаги, который держала в сжатом кулаке.
– Это что?! – кричала она. – Ты думала, я не узнаю?! Агент по недвижимости звонил! Он ищет покупателя для квартиры, моей квартиры! Квартиры, где Яша вырос! Где я планировала… планировала…
Женщина замолчала, пытаясь перевести дух. Глаза ее дико заблестели.
– Планировала что, мама? – осторожно спросил Яков, пытаясь встать между двумя женщинами. – О чем ты?
– О чем?! – Лариса Олеговна яростно повернулась к сыну. – О том, что эта… эта… – она ткнула пальцем в сторону Нины, – решила продать квартиру на Парковой! Ту, что досталась тебе от бабушки! Ту, которую я планировала сдавать! Ту, где я хотела сделать ремонт и где я собиралась… собиралась переехать! Выйдя на пенсию! Рядом с вами! Чтобы помогать с внуками! Все было распланировано! Годами!
Последние ее слова вырвались на грани истерики. Она опять закашлялась, схватившись за горло.
Нина не дрогнула ни единым мускулом. Она спокойно вытерла руки о полотенце.
– Лариса Олеговна, – ее голос был тихим, но стальным, – квартира на Парковой была оформлена на Якова. Это наше с ним совместное решение. Рынок сейчас благоприятный для продажи. Нам нужны средства на первоначальный взнос для большей квартиры. Нашей квартиры, а не съемной.
– А я?! – свекровь фыркнула с презрением. – А я? Мои планы? Моя старость? Ты даже не посоветовалась! Не предупредила! Просто взяла и… разрушила все! Ты все испортила! Все мои планы!
Она снова задохнулась от невысказанного возмущения, от обиды, от ощущения полной потери контроля.
Ее планы на спокойную, управляемую старость рядом с сыном, в удобной квартире, которую она мысленно уже обставила – все это рухнуло в одночасье.
И виновата во всем была именно эта женщина, стоявшая перед ней с каменным лицом – Нина.
Она, как варвар, ворвалась в ее тщательно выстроенный мирок и все там перевернула с ног на голову.
– Мама, успокойся, – попытался вмешаться Яков. – Мы же обсуждали, что тебе будет лучше в своем доме, там тише, спокойнее… Мы поможем…
– Не трогай меня! – Лариса Олеговна резко отстранилась. Ее взгляд, полный ненависти и боли, был прикован к Нине. – Поможете? Как вы уже «помогли»? Продав мое будущее? Ты… – она снова ткнула пальцем в невестку, – ты специально! Ты всегда хотела отгородить Яшу от меня, от семьи! Тебе мало того, что ты увела его? Теперь ты уничтожаешь все, что связывает моего сына со мной?!
– Лариса Олеговна, – Нина вздохнула, но непроизвольно опустила глаза, – это было решение нас двоих. Мы не обязаны согласовывать каждое свое действие с твоими… планами на нашу жизнь… Квартира бабушки — моя, значит, я и имею право ею распоряжаться по своему усмотрению. Так ведь?
На кухне повисла тишина, которая была громче крика. Лариса Олеговна побледнела.
Казалось, она вот-вот рухнет. Вся ее истерика, весь гнев вытекли, оставив лишь пустоту и леденящее чувство поражения.
Она смотрела на Нину, потом — на Якова, который не мог смотреть ей в глаза. Планы…
Все ее планы превратились в этот жалкий, смятый листок из рук знакомого риэлтора.
Она больше ничего не сказала. Словно автомат, она резко развернулась и, не глядя ни на кого, пошла к выходу.
Ее шаги были неровными, спина неестественно прямой. Дверь за ней закрылась не хлопнув, а с тихим, но окончательным щелчком замка.
Нина снова повернулась к плите и включила конфорку. Тишина в квартире все еще была напряженной.
Яков и Нина поженились три года назад. Несмотря на то, что у мужчина была квартира от бабушки, жить они решили на съемном жилье.
На наследственную недвижимость у супругов были свои планы. Они планировали ее немного подремонтировать и продать, чтобы купить другую квартиру.
Так как бабушкина недвижимость была оформлена на внука, вопросов не возникало, и никто не делился с Ларисой Олеговной своими планами.
Женщина совершенно случайно узнала об этом и прибежала к супругам с разборками.
У матери Якова были свои планы на квартиру, несмотря на то, что по документам она принадлежала сыну.
Лариса Олеговна настолько все распланировала, что поведение невестки повергло ее в шок.
Да, да, вы не ослышались. Свекровь во всем винила Нину, считая, что та просто окрутила Якова.
В другом же случае ее сын, как считала женщина, никогда бы не поступил с ней так подло.
После того разговора, вовремя которого Лариса Олеговна обвинила Нину, прошло около недели.
Выждав ее, мать снова объявилась и позвонила Якову. Холодным тоном она попросила его о разговоре тет-а-тет.
Мужчина, не медля, согласился. Мать и сын встретились в уютном кафе рядом с квартирой бабушки.
Лариса Олеговна бухнулась за столик и, отведя глаза в сторону, сухо проговорила:
- Я хочу обсудить будущее квартиры только с тобой. Ты ее владелец, а не твоя жена.
- Говори, — мужчина пожал плечами. — Хотя мне, на самом деле, нечего скрывать от Нины.
Лариса Олеговна театрально поморщила лицо, услышав знакомое имя невестки. Откашлявшись, она произнесла:
- Я требую не трогать квартиру моей мамы. То, что она отписала ее тебе, ничего не значит! На самом деле, я ее дочь, поэтому я и должна распоряжаться недвижимостью на Парковой.
По лицу Якова скользнула улыбка. Он был поражен наглости матери, которая уже имела свою однокомнатную квартиру, которой ей одной хватало » за глаза».
Однако, как понял сын, у Ларисы Олеговны на жилье бабушки были свои планы. Она планировала либо ее сдавать, либо свою.
На эти деньги Лариса Олеговна хотела провести оставшиеся дни после выхода на пенсию.
- Мама, ты же понимаешь, что это несправедливо? — улыбка сошла с лица мужчины.
- Почему это? Твоя бабушка — моя мать…
- Но почему-то она отписала ее не тебе, — напомнил Яков матери. — Может, из-за твоего вздорного характера?
- Какая разница? Это не имеет никакого значения, — злобно процедила Лариса Олеговна.
- Имеет, мама, очень даже. Отсюда мое решение — квартира на Парковой моя, поэтому мне и распоряжаться ей. Извини, если нарушили твои планы, — Яков медленно встал из-за стола. — Можешь, обижаться…
- Спасибо, что разрешил, — злобно фыркнула Лариса Олеговна, перебив сына. — Так и знала, что Нина подмяла тебя под себя и сделала каблуком…
- А так хотела сделать ты и забрать у меня наследство? Мама, твои манипуляции не прокатят, прости, — улыбнулся Яков и, развернувшись, ушел.
После этого разговора Лариса Олеговна больше не звонила сыну, решив вычеркнуть его из своей жизни за предательство.