Это наследство моей бабушки, и вы не имеете права его трогать! — голос Анны дрожал от едва сдерживаемого гнева, когда она стояла в дверях своей собственной спальни.
На кровати, среди разбросанных вещей из старинного сундука, восседала её свекровь Лидия Петровна. В руках женщина держала фамильное колье с изумрудами — единственную ценную вещь, которую Анна унаследовала от своей покойной бабушки всего месяц назад.
Лидия Петровна даже не подняла глаз. Она продолжала рассматривать украшение, поворачивая его на свету, словно оценивая стоимость.
— Не кричи на меня, девочка. Я просто смотрю. В нашей семье принято делиться. Или ты забыла, что теперь часть нашей семьи?
Анна сжала кулаки. Три года замужества научили её одному: в понимании свекрови «делиться» означало отдавать всё, что Лидия Петровна считала достойным своего внимания.
Всё началось с мелочей. Свекровь приезжала в гости и уходила с «подарками» — то вазочкой, которую Анна привезла из путешествия, то книгой с автографом любимого писателя. «Ты же не жадная, правда, деточка?» — говорила она с улыбкой, от которой по спине бежали мурашки.
Павел, муж Анны, неизменно вставал на сторону матери. «Она же не со зла, просто ей понравилось. Купим новую,» — отмахивался он от претензий жены. Но дело было не в вещах. Дело было в границах, которые Лидия Петровна методично разрушала с первого дня их знакомства.
Анна помнила, как на свадьбе свекровь громко заявила всем гостям: «Теперь у меня есть дочка, которая будет обо мне заботиться!» Тогда это показалось милым. Теперь Анна понимала — это было предупреждением.
— Положите колье на место, — твёрдо произнесла Анна, входя в комнату. — Это память о моей бабушке, и я не позволю вам его забрать.
Лидия Петровна наконец подняла взгляд. В её глазах блеснуло что-то хищное.
— Забрать? Кто говорит о том, чтобы забирать? Я просто думала, что такая красивая вещь будет лучше смотреться на мне. На торжественном вечере в честь моего юбилея, например. Ты же не настолько эгоистичная, чтобы не дать свекрови поносить фамильную драгоценность?
— Это не ваша фамильная драгоценность. Это наследство моей семьи.
— Твоей семьи? — Лидия Петровна встала с кровати, всё ещё сжимая колье. — Милочка, твоя семья теперь — это мы. А в нашей семье всё общее. Паша тебе разве не объяснил?
Как по команде, в комнату вошёл Павел. Анна видела по его виноватому взгляду — мать уже успела ему всё рассказать. По своей версии, разумеется.
— Ань, ну что ты правда, — начал он примирительно. — Мама просто хочет надеть колье на юбилей. Один вечер. Что тут такого?
— Такого, что это моё наследство! Единственная память о бабушке! — Анна чувствовала, как внутри поднимается волна отчаяния. — Паша, твоя мать уже забрала мою коллекцию первых изданий, сервиз, который нам подарили мои родители, даже мою любимую картину со стены сняла!
— Я её не снимала, я попросила временно повесить у себя, потому что у меня ремонт, — невозмутимо парировала Лидия Петровна. — И книги твои пылились без дела. А сервиз… ну прости, я случайно один предмет разбила, пришлось забрать весь комплект, чтобы найти замену.
Ложь лилась так естественно, что Анна на секунду засомневалась в собственной памяти. Но нет. Она прекрасно помнила, как свекровь вывозила коробки с книгами, заявляя, что «молодым столько хлама не нужно». Помнила, как исчез сервиз после того, как Лидия Петровна устроила у них чаепитие со своими подругами.
— Мама права, ты преувеличиваешь, — Павел подошёл к жене, пытаясь её обнять, но Анна отстранилась. — Давай не будем ссориться из-за каких-то вещей.
— Из-за каких-то вещей? — Анна не могла поверить своим ушам. — Паша, это наследство моей бабушки! Она завещала его именно мне!
— Ну и что? — Лидия Петровна пожала плечами. — Подумаешь, наследство. У нас в семье Павла скоро будет куда более существенное наследство. Дом его отца, например. Правда, я пока не решила, оставлять ли вас там жить или продать и купить себе квартиру поближе к центру.
Анна похолодела. Дом, в котором они жили последний год, принадлежал отцу Павла, который серьёзно болел. Лидия Петровна развелась с ним десять лет назад, но somehow умудрилась остаться единственной наследницей.
— Вы же говорили, что дом достанется Паше, — тихо произнесла Анна.
— Я много что говорила. Планы меняются. Особенно когда невестка оказывается такой… негостеприимной. Знаешь, я ведь могу и завещание переписать. Чтобы всё досталось моей племяннице. Она, кстати, очень милая девушка. Не жадная. Делится.
Угроза повисла в воздухе. Павел побледнел.
— Мам, ты же не серьёзно…
— А что? Я имею полное право распоряжаться имуществом своего бывшего мужа, раз уж он оформил на меня доверенность. Кстати, Анечка, — Лидия Петровна повернулась к невестке с фальшивой улыбкой, — я тут подумала. Раз у тебя такое ценное наследство, может, оформим его правильно? Знаешь, на семью. Чтобы если что — всё осталось в семье.
— В смысле «если что»? — Анна начинала понимать, к чему всё идёт.
— Ну мало ли. Жизнь непредсказуема. Разведётесь вдруг. Или ещё что. А драгоценности так и уплывут из семьи. Нехорошо. Давай-ка съездим к нотариусу, оформим дарственную. На Пашу, конечно. Он же твой муж, что тут такого?
Анна посмотрела на мужа. Тот отводил глаза, но она видела — идея матери ему нравится.
— Нет, — твёрдо сказала Анна. — Это моё наследство, и оно останется моим.
— Ах, вот как, — голос Лидии Петровны стал ледяным. — Значит, ты нам не доверяешь. Паша, ты слышишь? Твоя жена нам не доверяет. Три года в браке, а она всё своё-чужое делит.
— Ань, ну правда, что ты как… — начал Павел, но Анна его перебила.
— Как что? Как человек, который хочет сохранить память о бабушке? Как женщина, у которой есть право на личные вещи? Или как дура, которая должна отдать последнее, что у неё осталось от родной семьи?
— Не смей так разговаривать при моей матери! — вспылил Павел.
— А твоя мать смеет рыться в моих вещах? Смеет брать без спроса? Смеет угрожать?
— Я не угрожаю, я предупреждаю, — холодно заметила Лидия Петровна. — Есть разница. И знаешь что, деточка? Я заберу это колье. Временно, конечно. На юбилей. А ты подумай над моим предложением насчёт оформления. У тебя есть неделя.
С этими словами она направилась к выходу, всё ещё сжимая колье в руках. Анна бросилась за ней, но Павел удержал её.
— Пусть возьмёт. Не устраивай скандал.
— Это воровство!
— Это моя мать!
Анна вырвалась и выбежала в коридор. Лидия Петровна уже надевала пальто.
— Верните колье, или я вызову полицию.
Свекровь обернулась с насмешливой улыбкой.
— Вызывай. Скажешь им, что свекровь взяла посмотреть семейную драгоценность? Посмеёмся вместе.
— Это не семейная драгоценность!
— А что скажет Паша? Паша, иди сюда!
Павел вышел в коридор, выглядя совершенно растерянным.
— Паша, скажи полиции, если она вызовет. Я взяла это колье с твоего разрешения или нет?
Павел замялся, глядя то на мать, то на жену.
— Ну… мам, может, правда вернёшь…
— Отвечай на вопрос. С твоего разрешения или нет?
— С моего, — тихо сказал он, не глядя на Анну.
Мир Анны рухнул в этот момент. Предательство мужа было последней каплей. Она смотрела на него и не узнавала человека, за которого вышла замуж. Где был тот заботливый, внимательный Паша, который клялся защищать её от всего мира? Остался только маменькин сынок, неспособный сказать «нет» матери-манипулятору.
— Вот и славно, — удовлетворённо кивнула Лидия Петровна. — Через неделю жду вас у нотариуса. Адрес пришлю. И не вздумай упрямиться, девочка. Я могу сделать вашу жизнь очень сложной.
Она ушла, оставив за собой шлейф тяжёлых духов и ощущение полной безысходности.
Анна молча прошла в спальню и начала собирать разбросанные вещи обратно в сундук. Её руки дрожали. Павел топтался в дверях.
— Ань, ну не дуйся. Мама вернёт после юбилея.
— Не вернёт, — устало сказала Анна. — Как не вернула книги, сервиз, картину. Как не вернёт ничего, что забрала.
— Преувеличиваешь.
— Паша, открой глаза! Твоя мать использует тебя. Манипулирует. Она угрожает лишить тебя наследства, если я не отдам ей колье!
— Она не угрожает, она просто… эмоциональная.
— Эмоциональная? Она прямо сказала, что перепишет всё на племянницу!
— Ну и что? Это же её право.
Анна обернулась и посмотрела на мужа. В его глазах она искала хоть тень понимания, поддержки, любви. Но видела только страх. Страх потерять материнское расположение, страх остаться без наследства, страх конфликта.
— Ты правда не видишь, что происходит? Или не хочешь видеть?
— Я вижу, что ты устраиваешь скандал из-за какой-то цацки.
— Это не цацка. Это память.
— Память можно хранить в сердце, а не в сундуках.
Эта фраза, наверняка внушённая матерью, стала последней каплей. Анна встала, подошла к шкафу и начала доставать чемодан.
— Что ты делаешь? — встревожился Павел.
— Ухожу.
— Куда? Из-за колье? Ань, ты с ума сошла?
— Не из-за колье. Из-за того, что ты выбрал сторону. И выбрал не меня.
— Я никого не выбирал!
— Именно. Ты никогда не выбираешь. Просто плывёшь по течению. А течение всегда несёт тебя к маме.
Анна быстро собирала вещи. Только самое необходимое. Остальное можно будет забрать потом. Или не забирать вовсе. Какая разница? Лидия Петровна всё равно всё присвоит.
— Ань, остановись. Давай поговорим.
— О чём? О том, как твоя мать будет дальше обворовывать меня? О том, как ты будешь делать вид, что ничего не происходит? О том, как мне придётся отдать ей последнее, что связывает меня с бабушкой?
— Она вернёт!
— Паша, очнись! Она. Не. Вернёт. Как не вернула ничего из того, что взяла. И ты это знаешь.
Павел молчал. Конечно, он знал. Просто признать это означало признать, что его мать — воровка и манипулятор. А это было выше его сил.
Чемодан был собран. Анна надела пальто, взяла сумку.
— Ты серьёзно уходишь? — Павел всё ещё не мог поверить.
— Серьёзно.
— Из-за мамы?
— Из-за тебя. Из-за того, что ты не способен защитить свою семью. Свою жену.
— Моя мама — тоже моя семья!
— Была твоей семьёй. Теперь твоя семья — это мы. Или должны были быть мы. Но ты так и не смог отделиться. И знаешь что? Я больше не хочу быть третьей лишней в ваших с мамой отношениях.
— Анна, не уходи. Давай решим всё спокойно.
— Как? Сдадимся твоей матери? Отдадим ей колье? Потом квартиру моих родителей, которую они копят мне на свадьбу? Потом что? Где предел, Паша?
Он молчал. Предела не было, и оба это знали.
— Я подам на развод, — сказала Анна, открывая дверь.
— Из-за какого-то колье…
— Нет. Из-за того, что я больше не чувствую себя в безопасности в собственном доме. Из-за того, что мой муж позволяет меня обворовывать. Из-за того, что я устала бороться за каждую мелочь. Я просто устала, Паша.
Она вышла, не оборачиваясь. Павел не пошёл за ней. Она знала, что не пойдёт. Через час ему позвонит мама, он всё расскажет, и Лидия Петровна убедит его, что это Анна во всём виновата. Жадная, неблагодарная, эгоистичная невестка, которая не ценила такого прекрасного мужа и такую заботливую свекровь.
Анна шла по вечерней улице, волоча за собой чемодан. В кармане звонил телефон — Павел пытался дозвониться. Она не отвечала. Потом начала звонить Лидия Петровна. Анна выключила телефон.
У родителей она появилась около полуночи. Мама открыла дверь, взглянула на дочь с чемоданом и всё поняла без слов.
— Иди сюда, родная, — только и сказала она, обнимая Анну.
И тогда Анна наконец дала волю слезам. Она плакала от обиды, от разочарования, от усталости. Но где-то в глубине души она чувствовала облегчение. Всё закончилось. Токсичный круг разорван.
Через неделю пришло сообщение от Павла. Короткое и жалкое: «Мама готова вернуть колье, если ты вернёшься.»
Анна не ответила. Колье было дорого как память, но свобода оказалась дороже. Бабушка бы поняла. Бабушка, которая сама сбежала от деспотичного мужа в послевоенные годы, когда это было почти немыслимо. Которая в одиночку вырастила троих детей. Которая научила Анну главному: никакие драгоценности не стоят твоего достоинства.
Развод прошёл быстро. Павел не сопротивлялся — мама велела «отпустить эту неблагодарную». Имущество делить было нечего — всё «семейное» давно перекочевало к Лидии Петровне.
На последнем заседании суда Анна столкнулась со свекровью в коридоре. Лидия Петровна была при полном параде, а на её шее красовалось то самое изумрудное колье.
— Красиво смотрится, правда? — не удержалась она от укола.
Анна посмотрела на неё спокойно, без злобы.
— На воровке? Нет, не особенно.
Лидия Петровна вспыхнула от злости, но Анна уже шла дальше. За спиной она услышала визгливый голос:
— Да как ты смеешь! Паша! Паша, ты слышал, что она сказала?
Но Паши рядом не было. Он опоздал на заседание. Как всегда.