— Подписывайте здесь, а потом ещё вот здесь, — нотариус указал на документы, и я замерла с ручкой в руке, потому что в графе «наследник» стояло совсем не моё имя».
Так началось моё противостояние со свекровью, которое изменило всю мою жизнь.
Меня зовут Светлана, мне тридцать два года, и эта история произошла со мной полгода назад. Тогда я ещё наивно верила, что в нашей семье всё хорошо, что свекровь Галина Петровна относится ко мне если не как к дочери, то хотя бы с уважением.
Мы с Андреем женаты уже семь лет. Познакомились на работе — оба трудились в крупной строительной компании. Он занимался проектированием, а я работала в бухгалтерии. Сначала просто здоровались в коридорах, потом начали вместе обедать, а через полгода уже не могли представить жизнь друг без друга.
Свадьба была скромной, но искренней. Галина Петровна тогда казалась такой милой и заботливой. Помогала с организацией, советовала, где лучше заказать торт, какого фотографа пригласить. Я радовалась, что мне так повезло со свекровью — у многих подруг были настоящие войны с мамами мужей.
Первые годы мы снимали квартиру. Копили на первоначальный взнос для ипотеки, откладывали каждую копейку. Галина Петровна часто приглашала нас на ужины, готовила любимые блюда Андрея, расспрашивала о наших планах.
— Детки, не торопитесь с квартирой, — говорила она. — Всё у вас будет. Главное — любите друг друга.
И мы любили. Несмотря на тесную съёмную однушку, несмотря на то, что приходилось экономить буквально на всём, мы были счастливы.
А потом случилось несчастье. Дедушка Андрея, отец Галины Петровны, тяжело заболел. Мы часто навещали его в больнице, помогали чем могли. Старик всегда был добр ко мне, называл «внученькой» и говорил, что рад видеть Андрея таким счастливым.
За месяц до своего ухода дедушка позвал меня к себе. Андрей как раз вышел в аптеку, а Галина Петровна разговаривала с врачом в коридоре.
— Света, доченька, — прошептал он слабым голосом. — Хочу тебе кое-что сказать. У меня есть квартира… Двухкомнатная, в хорошем районе. Я завещаю её вам с Андрюшей. Вы молодые, вам нужно своё жильё.
— Дедушка, не надо об этом думать, вы поправитесь…
— Нет, милая, я уже всё понимаю. Документы у нотариуса, всё оформлено. Только… будь осторожна с Галиной. Она моя дочь, я её люблю, но… характер у неё непростой. Береги Андрея и себя.
Через три недели дедушки не стало. Похороны прошли тихо, без лишней помпы. Галина Петровна держалась стойко, только изредка промакивала глаза платком.
После поминок она подошла к нам с Андреем.
— Дети, через неделю нужно будет съездить к нотариусу. Папа оставил завещание. Я уже договорилась о встрече.
Всю неделю я думала о словах дедушки. С одной стороны, радовалась, что у нас наконец-то будет своё жильё. С другой — тревожилась из-за его предупреждения о свекрови.
В назначенный день мы втроём приехали в нотариальную контору. Галина Петровна была особенно любезна, даже купила мне кофе в автомате.
— Волнуешься, Светочка? — участливо спросила она. — Не переживай, всё будет хорошо.
Нотариус, солидный мужчина в очках, пригласил нас в кабинет. Достал папку с документами, начал зачитывать завещание. Я слушала вполуха, думая о том, как мы обустроим квартиру, какие обои поклеим, где поставим нашу любимую софу…
— Завещаю свою квартиру по адресу… внуку Андрею Николаевичу и его супруге Светлане Игоревне… — монотонно читал нотариус.
Галина Петровна сидела с непроницаемым лицом. Андрей сжал мою руку под столом.
— Теперь нужно оформить принятие наследства, — сказал нотариус, доставая новые бумаги. — Кто будет наследником?
— Я, — спокойно ответила Галина Петровна.
— Простите? — не поняла я. — Но ведь в завещании…
— В завещании написано, что квартира переходит Андрею и его супруге, — перебила меня свекровь. — Но есть нюанс. Мой отец составлял завещание три года назад. Тогда вы ещё не были расписаны официально. А в тексте чётко указано — «супруге». На момент составления завещания супруги у Андрея не было.
— Но мы же поженились! — возмутилась я.
— Да, но завещание было составлено ДО вашей свадьбы. Следовательно, под «супругой» подразумевалась будущая жена, которой на тот момент не существовало. Юридически это делает данный пункт недействительным.
Я смотрела на неё, не веря своим ушам. Нотариус полистал документы.
— Действительно, есть такая юридическая коллизия… Но можно оспорить…
— Не нужно ничего оспаривать, — твёрдо сказала Галина Петровна. — Я единственная дочь покойного, имею право на обязательную долю. Андрей, сынок, ты же не будешь судиться с родной матерью?
Андрей молчал. Я видела, как он побледнел, как сжались его челюсти.
— Мам, но дедушка хотел…
— Дедушка был стар и болен. Он не понимал, что делает. Эта квартира — семейная собственность. Я прожила в ней своё детство. Неужели ты хочешь лишить меня воспоминаний об отце?
— У тебя есть своя квартира! — не выдержала я. — Зачем тебе ещё одна?
Галина Петровна посмотрела на меня холодным взглядом.
— Светлана, это семейное дело. Тебя оно не касается.
— Как это не касается? Дедушка завещал квартиру НАМ!
— Подписывайте здесь, а потом ещё вот здесь, — нотариус указал на документы, и я замерла с ручкой в руке, потому что в графе «наследник» стояло имя Галины Петровны.
— Я не буду это подписывать, — твёрдо сказала я.
— И не надо, — пожала плечами свекровь. — Твоей подписи здесь и не требуется. Андрей, сынок?
Муж сидел, уставившись в стол. Я видела, как дрожат его руки.
— Андрей, — тихо позвала я. — Ты же помнишь, что говорил дедушка?
— Что он говорил? — резко спросила Галина Петровна. — Что он мог говорить? Старик бредил под конец!
— Он был в здравом уме! — вспылила я. — Он хотел, чтобы у нас было жильё!
— У вас есть жильё. Вы снимаете прекрасную квартиру.
— Мам, — наконец заговорил Андрей. — Может, давай как-то по-другому решим? Мы можем выкупить у тебя эту квартиру постепенно…
— Выкупить? — Галина Петровна театрально всплеснула руками. — Сынок, о чём ты говоришь? Это память об отце! Я не могу её продать!
— Но жить там ты тоже не собираешься, — заметила я.
— Откуда ты знаешь, что я собираюсь или не собираюсь делать? — ледяным тоном спросила свекровь. — Может, я хочу сдавать её и на эти деньги ездить на курорты. Имею право.
— Дедушка доверял нам…
— Дедушка был наивным стариком! — вдруг взорвалась Галина Петровна. — Всю жизнь раздавал направо и налево! Если бы не я, он бы давно всё спустил!
В кабинете повисла тишина. Нотариус неловко кашлянул.
— Так что мы будем подписывать документы или нет?
Андрей медленно взял ручку. Я схватила его за руку.
— Не смей!
— Света, это моя мать…
— А я твоя жена! Или ты забыл?
— Вот именно что жена, — процедила Галина Петровна. — Временная. А мать — это навсегда.
— Временная? — я почувствовала, как кровь прилила к лицу. — Это что ещё значит?
— А то и значит. Сколько вас таких было у Андрюши? Маринка, Леночка, теперь вот ты… Придёт время — и тебя сменят на более молодую и красивую.
— Мам! — вскочил Андрей. — Как ты можешь такое говорить?
— А что я такого сказала? Правду. Или ты хочешь сказать, что Света — твоя последняя женщина? Что вы проживёте вместе до старости? Не смеши меня, сынок. Половина браков распадается в первые пять лет.
— Наш не распадётся, — твёрдо сказала я.
— Посмотрим, — усмехнулась свекровь. — А пока — решайте. Либо Андрей подписывает отказ от наследства в мою пользу, либо я подаю в суд и отсужу свою обязательную долю. Это минимум половина квартиры. Хотите быть совладельцами со мной? Я буду приходить когда захочу, приводить кого захочу… Весело будет.
Я понимала, что она блефует. По закону обязательная доля — это только часть того, что причиталось бы по закону при отсутствии завещания. Но Андрей юридически не подкован, а спорить с матерью не решается.
— Дай нам время подумать, — попросил он.
— Сутки, — отрезала Галина Петровна. — Завтра в это же время жду вас здесь. С решением.
Мы вышли из конторы молча. Галина Петровна села в свою машину и уехала, даже не попрощавшись. Мы с Андреем медленно пошли к метро.
— Как она могла? — тихо спросил муж. — Я думал, она любит нас…
— Она любит только себя, — жёстко ответила я. — И деньги.
— Не говори так о моей матери!
— А что мне говорить? Что она милая и заботливая? После того, что она устроила?
— Может, она права… Может, это действительно память об отце для неё…
— Андрей, не будь наивным! Твой дедушка прямо сказал — он завещает квартиру НАМ. Хотел, чтобы у нас было своё жильё. А твоя мать просто решила нажиться!
— Она не такая…
— Да? А какая она? Расскажи мне, какая твоя мамочка хорошая!
Мы поругались. Впервые за семь лет по-настоящему серьёзно поругались. Андрей защищал мать, я отстаивала наши права. В итоге он ушёл ночевать к другу, а я осталась одна в съёмной квартире.
Всю ночь я не спала. Думала, вспоминала, анализировала. И вдруг поняла — это не первый раз. Галина Петровна всегда манипулировала сыном. Когда мы хотели поехать в отпуск — она внезапно «заболевала». Когда планировали переезд в другой район — начинала жаловаться, что сын её бросает. Когда заговаривали о детях — пугала, что ещё рано, что нужно сначала встать на ноги.
И Андрей всегда шёл у неё на поводу. Отменял отпуск, отказывался от переезда, соглашался подождать с детьми.
Утром я приняла решение. Позвонила знакомому юристу, всё ему рассказала. Он выслушал и сказал:
— Ситуация сложная, но не безнадёжная. Если есть свидетели того, что дедушка хотел оставить квартиру именно вам, если он был в здравом уме на момент составления завещания — можно побороться. Но это будет долго и дорого.
— А если муж откажется судиться с матерью?
— Тогда ничего не выйдет. Он наследник по завещанию, без него вы ничего сделать не сможете.
Днём вернулся Андрей. Помятый, с красными глазами.
— Прости, — сказал он с порога. — Я всю ночь думал… Ты права. Дедушка хотел, чтобы квартира была наша. Но как мне идти против матери?
— А как тебе идти против жены? — спросила я. — Против памяти дедушки? Он доверил нам эту квартиру, а мы что? Просто отдадим её твоей матери?
— Что ты предлагаешь?
— Бороться. Обратиться к юристу, собрать документы, доказать, что завещание действительно. Твоя мать блефует насчёт обязательной доли — я проверила. Ей причитается максимум четверть, а не половина. И то, если она докажет, что нетрудоспособна или находилась на иждивении дедушки. А она работает и прекрасно себя обеспечивает.
Андрей задумался. Я видела, как тяжело ему даётся этот выбор. С одной стороны — мать, которую он любит несмотря ни на что. С другой — жена и собственное будущее.
— Давай попробуем с ней поговорить ещё раз, — предложил он. — Может, она одумается.
Я не верила в это, но согласилась. Мы поехали к Галине Петровне домой. Она встретила нас холодно, но впустила.
— Ну что, решили?
— Мам, — начал Андрей. — Мы хотим предложить компромисс. Давай оформим квартиру на троих. Будем совладельцами.
— И зачем мне это?
— Ну как зачем? Мы семья…
— Семья? — Галина Петровна рассмеялась. — Семья не отбирает у матери последнее!
— Какое последнее? — не выдержала я. — У вас прекрасная трёхкомнатная квартира, дача, машина! А мы семь лет скитаемся по съёмным углам!
— Потому что не умеете зарабатывать! Вот я в ваши годы уже имела собственное жильё!
— Потому что вышли замуж за обеспеченного человека! — выпалила я.
Галина Петровна побагровела.
— Что ты сказала?
— Правду. Вы вышли замуж за сына директора завода. Вам досталась квартира от его родителей. Вы не заработали её — вы её получили!
— Как ты смеешь!
— А как вы смеете отнимать у нас то, что завещал дедушка?
— Это мой отец! Я имею больше прав на его имущество, чем какая-то…
— Какая-то кто? — я встала. — Договаривайте!
— Охотница за наследством!
— Это вы охотница! Вы же знали, что дедушка завещал квартиру нам! Он вам говорил! Но вы специально нашли лазейку, чтобы всё отобрать!
— Света, успокойся, — Андрей попытался меня удержать.
— Не успокоюсь! Я устала молчать! Твоя мать манипулирует тобой всю жизнь! А ты позволяешь!
— Вот! — торжествующе воскликнула Галина Петровна. — Вот ваше истинное лицо! Ссорите сына с матерью!
— Я не ссорю. Я открываю ему глаза.
— Уходите, — холодно сказала свекровь. — И не возвращайтесь, пока не научитесь уважать старших.
— Мам…
— Уходите, я сказала!
Мы ушли. По дороге домой Андрей молчал. Я тоже не знала, что сказать. Дома он сел на диван и закрыл лицо руками.
— Что мне делать, Света? Она же моя мать…
— А я твоя жена. И дедушка доверил нам квартиру. Если мы сейчас отступим — потом пожалеем всю жизнь.
— Но судиться с матерью…
— А что она с нами делает? Это не суд — это справедливость.
Следующие несколько дней были самыми тяжёлыми в нашей жизни. Галина Петровна названивала Андрею, плакала, обвиняла, угрожала. Говорила, что он неблагодарный сын, что она всю жизнь ради него… Я видела, как мучается муж, но отступать было нельзя.
Мы наняли юриста. Собрали документы — медицинские заключения о том, что дедушка был в здравом уме, показания соседей, которые подтверждали, что он хотел оставить квартиру внукам.
И тут произошло неожиданное. Позвонила Анна Михайловна — подруга дедушки, с которой он дружил последние годы.
— Светочка, можно с вами встретиться? Есть важный разговор.
Мы встретились в кафе. Анна Михайловна выглядела взволнованной.
— Я знаю о вашей ситуации, — начала она. — Григорий Павлович рассказывал. Он очень переживал.
— Переживал?
— Да. Он знал, что Галина попытается отобрать квартиру. Она ещё при его жизни намекала. Говорила, что негоже чужим людям семейное имущество отдавать.
— Но мы не чужие!
— Для неё — чужие. Она вообще никого близко не подпускает. Даже отца. Знаете, почему Григорий Павлович решил завещать квартиру вам?
— Почему?
— Потому что Галина отказалась за ним ухаживать, когда он заболел. Сказала — нанимай сиделку, у меня своя жизнь. А вы приходили каждый день. Вы ухаживали, поддерживали. Он это ценил.
— Мы делали это не ради квартиры…
— Знаю. Именно поэтому он и решил оставить её вам. И ещё… У меня есть кое-что.
Анна Михайловна достала телефон, включила диктофон. Голос дедушки:
«Анечка, записывай. Если со мной что-то случится, и Галка полезет отбирать квартиру у детей — покажи им эту запись. Я, Григорий Павлович Семёнов, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, подтверждаю, что завещаю свою квартиру внуку Андрею и его жене Светлане. Никаких других толкований моего завещания быть не может. Галина получила от меня достаточно при жизни. Пусть не жадничает».
Я слушала и плакала. Анна Михайловна погладила меня по руке.
— Он вас очень любил. Говорил — вот бы все дети были такими, как Светочка.
С этой записью мы пошли к юристу. Он сказал, что это серьёзный аргумент в нашу пользу. Аудиозапись, конечно, не заменит завещание, но поможет доказать истинную волю наследодателя.
Галина Петровна узнала о записи и пришла в ярость. Приехала к нам домой, устроила скандал.
— Вы подделали! Это не отец! Я подам на вас в суд за клевету!
— Подавайте, — спокойно ответила я. — Экспертиза подтвердит подлинность.
— Андрей! Ты позволишь этой… этой женщине так со мной обращаться?
— Мам, — твёрдо сказал муж. — Света моя жена. И она права. Дедушка хотел, чтобы квартира была наша. Мы готовы отдать тебе денежную компенсацию за твою обязательную долю, но квартира остаётся нам.
— Предатель! — выкрикнула Галина Петровна. — Ты мне больше не сын!
И ушла, хлопнув дверью.
Следующие месяцы были тяжёлыми. Суд, экспертизы, показания свидетелей… Галина Петровна наняла дорогого адвоката, пыталась доказать, что завещание недействительно. Но правда была на нашей стороне.
В итоге суд признал наше право на наследство. Галине Петровне присудили денежную компенсацию — четверть от стоимости квартиры. Мы взяли кредит, выплатили ей эти деньги.
Переезжали мы в полной тишине. Галина Петровна не звонила, не приходила. Для неё мы перестали существовать.
Первое время Андрей тяжело переживал разрыв с матерью. Но постепенно понял — это был его выбор. Выбор между токсичными отношениями и нормальной жизнью.
Сейчас прошло полгода. Мы обустроили квартиру, сделали ремонт. На стене висит портрет дедушки — мы заказали его специально.
Недавно узнали, что ждём ребёнка. Андрей был счастлив.
— Знаешь, — сказал он, — я хочу, чтобы наш ребёнок рос в любви. Настоящей любви, а не в манипуляциях.
— Так и будет, — пообещала я.
Галина Петровна так и не позвонила. Даже когда узнала о беременности через общих знакомых. Гордость оказалась сильнее бабушкиных чувств.
Но знаете что? Мы не жалеем. Потому что токсичные отношения — это не то, что нужно сохранять любой ценой. Иногда нужно иметь смелость сказать «нет» и защитить свою семью.
Дедушка был прав — нужно беречь друг друга. И мы бережём.