— Пустоцвет! Вот ты кто! Бесплодная, никчёмная пустышка! — голос свекрови ударил по ушам, как выстрел в тишине утренней кухни.
Лариса застыла с чашкой чая в руках. Горячая жидкость выплеснулась на пальцы, но она даже не почувствовала боли. Слово «пустоцвет» повисло в воздухе, тяжёлое и ядовитое, как туча перед грозой. Три года замужества, три года попыток, три года молчаливых вопросов и осторожных намёков — всё вылилось в это одно слово, брошенное с такой ненавистью, что воздух в кухне стал густым и удушливым.
Антонина Петровна стояла в дверном проёме, подбоченившись. Её лицо было искажено злобой, глаза сверкали торжеством человека, который наконец-то высказал то, что долго держал в себе. За её спиной маячила фигура Игоря — мужа Ларисы. Он не смотрел на жену, его взгляд был прикован к кафельному полу, а руки нервно теребили край футболки.
— Мама, зачем ты так… — начал было он, но голос его звучал жалко, неубедительно.
— Молчи! — оборвала его Антонина Петровна. — Хватит её защищать! Три года прошло! Три года! А внуков как не было, так и нет! Для чего я вас тогда женила? Чтобы ты с пустоцветом жил?
Лариса медленно поставила чашку на стол. Её руки дрожали, но не от страха или обиды. От ярости. Чистой, холодной ярости, которая копилась все эти годы. Годы бесконечных походов по врачам, болезненных процедур, ложных надежд и горьких разочарований. И всё это время она молчала, терпела, надеялась. А теперь…
— Я не пустоцвет, — произнесла она тихо, но в её голосе звучала сталь. — Я человек. И если вы не способны это понять…
— Человек рожает детей! — перебила её свекровь. — А ты что? Только деньги тратишь на своих врачей да таблетки глотаешь! Игорю другую жену надо искать, молодую, здоровую, которая внуков подарит!
Эти слова стали последней каплей. Лариса посмотрела на мужа, всё ещё надеясь увидеть в его глазах поддержку, защиту, хоть что-то. Но Игорь молчал, продолжая изучать узор на полу. И в этом молчании было больше предательства, чем во всех словах его матери.
— Значит, так, — Лариса выпрямилась, её голос обрёл неожиданную твёрдость. — Раз я для вас пустоцвет, то и жить мне здесь незачем. Игорь, ты со мной или с мамой?
Он дёрнулся, наконец поднял глаза. В них метались страх, вина и что-то похожее на облегчение.
— Лара, ну не начинай… Мама просто расстроилась… Она не то хотела сказать…
— Именно то! — рявкнула Антонина Петровна. — И нечего тут ультиматумы ставить! Это мой дом, между прочим!
Лариса кивнула. Всё стало предельно ясно.
— Понятно. Что ж, спасибо за честность. Хотя бы в этом.
Она прошла мимо них, не оборачиваясь. В спальне достала с антресолей чемодан — тот самый, с которым три года назад переехала в эту квартиру, полная надежд и планов на счастливую семейную жизнь. Руки больше не дрожали. Движения были чёткими, выверенными. Она складывала вещи методично, не думая ни о чём.
Игорь появился в дверях, когда чемодан был уже наполовину собран.
— Лара, ты чего? Куда ты собралась? Не глупи!
Она не ответила, продолжая укладывать одежду.
— Лара, ну поговори со мной! Мама перегнула, я с ней поговорю… Она извинится…
— Не надо, — отрезала Лариса, не поднимая головы. — Твоя мама сказала то, что думает. И ты думаешь так же, просто не решался сказать. Знаешь что? Она права. Тебе действительно нужна другая жена. Молодая, здоровая, плодовитая. А мне нужен муж, а не маменькин сынок, который не способен защитить собственную жену.
— Да как ты смеешь! — взвизгнула Антонина Петровна, влетая в комнату. — В моём доме мне ещё указывать будешь?
Лариса защёлкнула замок чемодана и повернулась к ним лицом.
— В вашем доме я больше не буду. Можете искать Игорю новую жену. Желательно с гарантией плодовитости. А я поищу себе мужа. Настоящего.
Она взяла чемодан и пошла к выходу. Антонина Петровна загородила дорогу.
— А ну стой! Думаешь, уйдёшь — и всё? А квартира? Половина-то твоя по закону!
Лариса остановилась. На её губах появилась горькая усмешка.
— Оставьте себе. Целиком. Мне не нужна квартира, где меня называют пустоцветом. Считайте это платой за важный урок. Я поняла, что бесплодной была не я, а наш брак. С самого начала.
Она обошла ошеломлённую свекровь и вышла из комнаты. Игорь бросился следом.
— Лара! Лара, постой! Ты же не серьёзно! Куда ты пойдёшь?
Она обернулась в прихожей, надевая пальто.
— К подруге. У неё как раз комната освободилась. А потом… потом посмотрим. Знаешь что, Игорь? Твоя мама оказала мне услугу. Огромную. Она открыла мне глаза. Я три года пыталась вырастить цветы на мёртвой почве. Пора пересаживаться.
— Лара…
— Документы на развод пришлю через адвоката. И да, — она посмотрела через его плечо на Антонину Петровну, — желаю вам поскорее дождаться внуков. Только вот что я вам скажу напоследок. Дети рождаются там, где есть любовь. А в этом доме её нет. Никогда не было.
Дверь за ней захлопнулась с тихим щелчком. Лариса спускалась по лестнице, и с каждой ступенькой становилось легче дышать. Чемодан в руке больше не казался тяжёлым. Наоборот, она чувствовала себя невесомой, словно сбросила с плеч непосильную ношу.
На улице светило яркое весеннее солнце. Лариса подняла лицо к небу и глубоко вдохнула. Воздух пах свежестью и новыми начинаниями. Она достала телефон и набрала номер подруги.
— Алло, Наташ? Помнишь, ты говорила про свободную комнату? Она ещё актуальна? Отлично. Я буду через час. Да, с вещами. Расскажу при встрече. Нет, всё в порядке. Более чем.
Она убрала телефон и оглянулась на дом, где прожила три года. Из окна третьего этажа на неё смотрели две фигуры — Игорь и его мать. Лариса помахала им рукой. Не зло, не насмешливо. Просто попрощалась. С прошлым, с иллюзиями, с болью.
Такси подъехало через пять минут. Водитель помог загрузить чемодан.
— Куда едем? — спросил он, заводя мотор.
Лариса откинулась на сиденье и улыбнулась. Впервые за долгое время это была искренняя, счастливая улыбка.
— В новую жизнь, — сказала она и назвала адрес.
Машина тронулась, увозя её прочь от дома, где она была пустоцветом. Но Лариса знала — пустоцветом она никогда не была. Просто росла не в том саду. И теперь, наконец, она была свободна искать место, где сможет расцвести.
Прошло полгода. Лариса сидела в уютном кафе в центре города, просматривая документы. Её новая должность финансового консультанта требовала постоянного обучения, но она не жаловалась. После увольнения из прежней конторы, где она годами просиживала на скучной должности «ради стабильности» (как любила повторять Антонина Петровна), Лариса решилась на то, о чём давно мечтала — открыла своё дело. Небольшое консалтинговое агентство пока что состояло только из неё самой, но клиенты уже появлялись.
— Ещё кофе? — спросила официантка.
— Да, пожалуйста. И чизкейк, — Лариса подняла голову от ноутбука и улыбнулась.
Она научилась себя баловать. Маленькими радостями, которые раньше считала непозволительной роскошью. Кусок чизкейка в любимом кафе, новая помада яркого оттенка, абонемент в спортзал — всё то, на что Антонина Петровна косо смотрела, приговаривая: «На такие глупости деньги есть, а на внуков копить не хочешь?»
Телефон завибрировал. Номер был незнакомый.
— Алло?
— Лариса Андреевна? Добрый день. Это Елена Михайловна, из агентства по недвижимости. Вы оставляли заявку на просмотр квартиры?
— Да, конечно! Когда можно посмотреть?
— Хозяева предлагают сегодня в шесть вечера. Вам удобно?
— Вполне. Записывайте адрес.
Лариса отключилась и откинулась на спинку стула. Своя квартира. Пусть маленькая, пусть в ипотеку, но своя. Где никто не назовёт её пустоцветом.
Официантка принесла кофе и чизкейк. Лариса откусила кусочек и прикрыла глаза от удовольствия. Жизнь налаживалась. Медленно, трудно, но налаживалась.
— Извините, это место свободно?
Она открыла глаза. Перед столиком стоял мужчина лет тридцати пяти, в строгом костюме, с усталым, но приятным лицом. В руках он держал поднос с кофе и сэндвичем.
— Да, конечно, — кивнула Лариса.
В кафе действительно было многолюдно, свободных столиков не осталось.
— Спасибо, — он сел напротив и смущённо улыбнулся. — Обеденный перерыв, все места заняты. Меня Михаил зовут.
— Лариса.
Они помолчали, каждый занятый своими делами. Лариса вернулась к документам, Михаил углубился в телефон. Но через несколько минут он отложил гаджет и неуверенно кашлянул.
— Простите, не хочу показаться навязчивым, но… Вы ведь финансовый консультант? Я случайно увидел документы…
Лариса подняла голову.
— Да. А что?
— Понимаете, у меня небольшая дизайнерская студия. И с финансами полная беда. Бухгалтер ушла месяц назад, новую найти не могу, а сам в этом полный ноль. Не могли бы вы… то есть, если у вас есть время… Я, конечно, заплачу…
Он говорил сбивчиво, явно смущаясь. Лариса внимательно посмотрела на него. Усталые глаза, мозоли на пальцах от постоянной работы, дорогой, но не новый костюм. Человек, который вкладывает всё в своё дело.
— Оставьте контакты, — сказала она, протягивая визитку. — Позвоните завтра, обсудим.
— Правда? Спасибо! — он просиял как ребёнок и тут же смутился своей непосредственности. — То есть, я очень признателен. Вот, держите.
Он протянул свою визитку. «Михаил Сергеев. Дизайн-студия «Акварель». Лариса убрала её в сумку.
— До встречи, Михаил.
— До встречи, Лариса.
Она собрала документы и пошла к выходу. У двери обернулась — Михаил всё ещё смотрел ей вслед. Поймав её взгляд, он поспешно уткнулся в телефон. Лариса улыбнулась и вышла на улицу.
Вечером, стоя в пустой квартире, которую показывал риелтор, она думала не о метраже и планировке. Думала о том, как странно устроена жизнь. Полгода назад её назвали пустоцветом. Бесплодным деревом, не способным дать плоды. И вот она стоит в квартире, которую купит сама, на деньги, заработанные любимым делом. А завтра встретится с новым клиентом, у которого почему-то очень добрые глаза.
— Ну что, нравится? — спросила риелтор.
— Очень, — кивнула Лариса. — Беру.
Через месяц она въехала в новую квартиру. Через два — студия Михаила стала её постоянным клиентом. Через три они пошли вместе в театр — «чисто по-дружески», как оба подчёркивали. Через полгода перестали делать вид, что между ними только деловые отношения.
А через год Лариса стояла перед зеркалом в свадебном платье. Простом, элегантном, без пышных юбок и длинного шлейфа. Рядом суетилась Наташа, её подруга и свидетельница.
— Ты такая красивая! Михаил с ума сойдёт!
Лариса улыбнулась. В зеркале отражалась счастливая женщина. Не девочка, мечтающая о принце. Не жена, пытающаяся угодить свекрови. Просто женщина, которая знает себе цену.
— Знаешь, Наташ, — сказала она задумчиво, — год назад меня назвали пустоцветом. И знаешь что? Это было лучшее, что со мной случилось.
— Как это?
— Потому что я поняла — дело не во мне. Дело в почве. Нельзя ждать цветения там, где тебя не поливают любовью, а удобряют упрёками. Я пересадила себя. И расцвела.
В дверь постучали.
— Невеста готова? Жених уже заждался! — раздался голос тамады.
Лариса последний раз взглянула в зеркало. Пустоцвет? Нет. Просто поздний цветок, который наконец дождался своей весны.
Свадьба была скромной — только близкие друзья и коллеги. Родители Михаила, простые, добрые люди, приняли Ларису как родную дочь. Когда она призналась им, что врачи не дают гарантий насчёт детей, свекровь обняла её и сказала: «Милая, главное — чтобы вы с Мишей были счастливы. А дети… если Бог даст — хорошо. Не даст — усыновим. Или будем просто друг друга любить. Разве это не счастье?»
Лариса тогда расплакалась. Впервые за много лет это были слёзы не боли, а благодарности.
Игоря она встретила случайно, через два года. В торговом центре, возле детского магазина. Он катил коляску, рядом шла молодая женщина с недовольным лицом.
— Лара? — он остановился, увидев её.
— Привет, Игорь.
Неловкая пауза. Женщина дёрнула его за рукав.
— Игорь, ты идёшь? Маша плачет!
— Да, сейчас… Лара, это Оксана, моя жена. Оксана, это…
— Знаю, кто это, — перебила Оксана. — Пошли уже!
Она покатила коляску дальше. Игорь замялся.
— У тебя как дела?
— Отлично. У тебя, вижу, тоже. Поздравляю с дочкой.
— Спасибо… Мама довольна. Внучка всё-таки…
Он выглядел старше своих лет. Осунувшийся, с потухшими глазами.
— Лара, я… Прости меня. За всё.
Она кивнула.
— Уже простила. Давно. Живи счастливо, Игорь.
— Игорь! — крикнула Оксана. — Ты где застрял?
— Иду! — он бросил последний взгляд на Ларису. — Прощай.
— Прощай.
Лариса смотрела, как он догоняет жену, как та начинает что-то выговаривать ему, размахивая руками. Как он ссутуливается, втягивая голову в плечи. Всё повторялось. Только действующие лица сменились.
Она покачала головой и пошла дальше. В сумке лежал конверт с результатами анализов. После двух лет лечения врачи наконец дали осторожный оптимистичный прогноз. Михаил ждал её в машине — они приехали вместе, но в клинику она зашла одна. Не хотела, чтобы он видел её слёзы, если новости будут плохими.
Но новости были хорошими.
— Ну что? — спросил он, едва она села в машину.
Вместо ответа Лариса протянула ему конверт. Михаил пробежал глазами по строчкам, и его лицо озарилось улыбкой.
— Это значит…
— Это значит, есть шанс. Хороший шанс.
Он притянул её к себе, зарылся лицом в волосы.
— Всё будет хорошо. Обязательно будет. А если нет — усыновим троих. Или четверых. Или откроем детский дом. Главное — мы вместе.
Лариса закрыла глаза, чувствуя его тепло. Пустоцвет. Как же она ошибалась, считая себя пустоцветом. Она была семенем, которое долго лежало в неподходящей почве. А теперь, попав в благодатную землю, готова была прорасти.
— Поехали домой, — прошептала она.
— Домой, — согласился Михаил, заводя мотор.
И они поехали. Домой. Туда, где их никто не назовёт пустоцветами. Где есть любовь, поддержка и вера друг в друга. Где даже самое маленькое семя может дать всходы.
А через девять месяцев в их доме раздался детский крик. Громкий, требовательный, прекрасный. Врачи развели руками — чудо, говорили они. Но Лариса знала — никакого чуда. Просто любовь. Та самая почва, на которой растёт всё. Даже то, что считали пустоцветом.