Людмила накрывала на стол, бегая между кухней и гостиной, как заведённая. Сегодня в её День рождения собирались все: сын с невесткой, младшая дочь внучкой, сестра Валя с мужем, даже соседка Зинаида напросилась — мол, посидим, повеселимся, а то скучно одной. Людмила любила такие вечера: шум, смех, разговоры, запахи еды и ощущение, что семья рядом. Она даже купила новую скатерть, чтобы всё выглядело по-особенному.
Муж, как обычно, отсиживался в кресле, делая вид, что читает газету, но одним ухом слушал, как жена командует:
- Саша, поставь стулья! Катя, помоги мне с салатом! Оля, порежь хлеб!
Оля, невестка, подошла к разделочной доске неохотно. Она всегда держалась особняком, и Людмила это чувствовала. Сын, Андрей, пытался сгладить углы, но чаще просто молчал, чтобы не усугублять.
- Мам, а где твой фирменный салат с фасолью? — спросила Катя, уже таская вилкой из миски.
- Сейчас принесу, только Оля хлеб нарежет, — ответила Людмила, бросив взгляд на невестку.
Оля медленно нарезала хлеб, явно не спеша.
- Оля, ты режешь так, как будто первый раз нож видишь, — не выдержала свекровь.
- Я просто аккуратно, чтобы не крошить, — спокойно ответила Оля.
Когда все расселись, начались тосты, разговоры, кто-то вспоминал старые истории. Зинаида рассказывала, как её кот залез в стиральную машину, Катя показывала внучке, как правильно есть оливки вилкой, а муж Людмилы пытался вставить слово про новый телевизор.
Людмила смотрела на всё это и чувствовала себя хозяйкой бала. Но взгляд всё равно возвращался к невестке Оле: та почти не ела, отвечала коротко, улыбалась только Андрею.
- Оля, попробуй селёдку под шубой, — предложила Людмила. — Я специально для тебя делала, без майонеза.
- Спасибо, я не ем рыбу, — ответила невестка.
- С каких это пор? — удивилась свекровь. — Раньше ела.
- Просто не хочется, — отрезала Оля.
- У нас не принято отказываться от угощения, — вмешалась Валя, — особенно когда хозяйка старалась.
- Я уважаю труд хозяйки, — спокойно сказала Оля, — но не обязана есть то, что не люблю.
За столом повисла неловкая пауза. Катя попыталась разрядить обстановку:
- Мам, а помнишь, как ты в детстве заставляла меня есть манную кашу? Я до сих пор её ненавижу.
Все засмеялись, но Людмила не улыбалась. Она почувствовала, что ситуация выходит из-под контроля. Муж бросил на неё взгляд, мол, не начинай, но Люда уже не могла остановиться.
- Оля, у нас семья, тут не ресторан, чтобы меню подбирали под каждого, — сказала она с нажимом.
- А я и не требую, — ответила невестка. — Просто хочу, чтобы меня тоже уважали.
- Уважают старших, — вмешалась Зинаида, — а молодёжь нынче слишком вольная пошла.
- Уважение — это не только к старшим, — парировала Оля. — Я ведь тоже часть семьи.
Андрей пытался сгладить:
- Давайте за здоровье мамы выпьем, а?
Но Валя уже подлила масла в огонь:
- Вот в наше время никто бы слова не сказал, если бы хозяйка что-то предложила. А сейчас — одни принципы.
- Может, хватит меня учить, как жить? — вдруг резко сказала Оля. — Я не обязана подстраиваться под чужие ожидания.
Людмила почувствовала, как в груди поднимается обида. Она старалась, готовила, собирала всех, а тут — такое. Муж тихо сказал:
- Люда, не надо…
Но она уже не могла остановиться:
- Оля, если тебе не нравится, зачем приходишь? Никто не держит.
Андрей побледнел, Катя замерла, внучка испуганно посмотрела на взрослых. Зинаида зашептала что-то мужу Вали, который сидел рядом.
- Я пришла ради Андрея, — спокойно ответила Оля. – А не для того, чтобы посмотреть на цирк с дрессировкой.
- Это ты меня дрессировщицей называешь? — возмутилась Людмила.
- Я называю вещи своими именами, — ответила Оля.
В этот момент Катя не выдержала:
- Мам, ну хватит, правда. Каждый раз одно и то же. Можно просто поесть спокойно?
Муж Людмилы встал, налил себе сок, сделал вид, что очень занят. Валя с мужем переглянулись, Зинаида шепнула:
- Вот до чего доводит свобода слова.
Людмила смотрела на Олю, не зная, что сказать. В голове крутились обрывки фраз: «не обязана», «цирк», «уважение». Она никогда не думала, что праздничный семейный ужин превратится в такие разборки.
- Я ведь только добра желаю, — сказала она тише.
- А мне не нужно добро с упрёками, — ответила Оля. — Я взрослая женщина, у меня свои взгляды.
Андрей попытался обнять жену, но та отстранилась.
- Мама, давай не будем ссориться, — сказал он.
- Я не ссорюсь, — ответила Людмила. — Просто не понимаю, зачем мне всё это, если никто не ценит.
Катя подошла к матери, обняла её:
- Мам, ну правда, хватит. Мы все разные, но мы же семья.
- Семья — это когда поддерживают, — сказала Оля. — А не навязывают своё мнение.
В этот момент внучка вдруг заплакала, испугавшись громких голосов. Валя забрала её в комнату, муж Вали начал что-то искать в телефоне, чтобы хоть как-то отвлечься.
Людмила осталась сидеть за столом, глядя в одну точку. Оля встала, взяла свою сумку:
- Андрей, я пойду. Не хочу больше участвовать в этом спектакле.
- Оля, подожди, — попытался остановить её сын, но невестка уже вышла в коридор.
Гости стали расходиться быстро, никто не хотел оставаться в этой напряжённой атмосфере. Валя с мужем попрощались, соседка Зинаида пробормотала что-то вроде «держитесь», Катя увела внучку. В доме стало тихо.
Людмила долго сидела за столом, не убирая посуду. Муж сел напротив.
- Люда, ну зачем ты так? Молодые сейчас другие, не такие, как мы.
- Я просто хотела, чтобы всё было хорошо, — прошептала она. — А получилось… как всегда.
- Надо дать им больше свободы, — осторожно сказал муж.
- А я тогда зачем? — вдруг спросила Люда. — Для кого я всё это делаю?
Муж пожал плечами, не найдя ответа.
Всю ночь Люда не спала, перебирая в голове обидные слова невестки. «Не обязана», «цирк», «дрессировка». Всё, что она считала заботой, оказалось для других чем-то совсем иным.
Прошла неделя. Людмила не звонила Оле и сыну, не приглашала никого в гости, не писала в семейный чат. В доме было тихо, только муж иногда ворчал по мелочам, но и он старался не попадаться жене на глаза.
Дочка Катя пару раз звонила, спрашивала, как дела, но разговоры были короткими, словно и она теперь не знала, как себя вести. Валя прислала смайлик в мессенджере и больше не напоминала о себе. Зинаида встретилась ей в подъезде, посочувствовала и тут же переключилась на обсуждение соседских новостей.
Однажды вечером Людмила услышала, как муж разговаривает с кем-то по телефону. Он тихо говорил:
– Нет, Люда не хочет никого видеть. Да, всё ещё переживает. Не знаю, помирятся ли.
Людмила стояла за дверью и слушала, как её жизнь вдруг стала темой чужого разговора. Она снова вспомнила, как старалась для всех, как хотела, чтобы семья была вместе, чтобы все смеялись, спорили, но всегда возвращались за один стол. А теперь каждый ушёл в свой угол.
В ту ночь ей снова долго не спалось. Она думала: может, правда, хватит всех собирать, хватит лезть со своим уставом. Но как тогда жить? Для кого вставать по утрам, если никто не ждёт твоих советов, твоих салатов, твоих застолий? Такая жизнь была бы для неё совершенно бессмысленной.