– Что ты сказал? – Светлана замерла. Её голос дрожал, а сердце ухнуло куда-то вниз, словно она пропустила ступеньку на лестнице.
Виктор, её муж, стоял у кухонного стола, скрестив руки на груди. Его тёмные брови сошлись в одну линию, а в глазах, обычно тёплых, теперь читалась холодная решимость.
– Я сказал, что устал тянуть на себе твоих детей, – повторил он, чеканя каждое слово. – Им по двадцать с лишним, Света. Они взрослые. Почему мы до сих пор оплачиваем их телефоны, машины, курсы какие-то?
Светлана бросила тряпку в раковину, чувствуя, как внутри нарастает буря. Она повернулась к плите, где тихо булькала кастрюля с борщом, чтобы скрыть слёзы, уже подступавшие к глазам. Кухня – их маленькое убежище в тесной трёхкомнатной квартире – вдруг стала душной, словно воздух выкачали.
– Витя, они же только начинают жить, – тихо ответила она, стараясь держать голос ровным. – Кате двадцать два, Диме – двадцать четыре. Они ещё не на ногах.
– Не на ногах? – Виктор фыркнул, откидываясь на спинку стула. – Света, я в их возрасте уже работал на двух работах и квартиру снимал. А твои дети? Катя до сих пор в университете, хотя могла бы уже закончить. Дима вообще непонятно чем занимается – то курсы программирования, то стартапы какие-то. Сколько можно?
Светлана знала, что разговор этот назревал давно, но всё равно не была готова. Виктор, её второй муж, всегда казался ей опорой – сильный, надёжный, с широкими плечами и доброй улыбкой. Когда они поженились три года назад, он уверял, что её дети от первого брака – Катя и Дима – не помеха. «Они твои, значит, и мои», – говорил он тогда, обнимая её на той же самой кухне. И она поверила. А теперь вот он стоит, смотрит на неё, как на чужую, и требует поставить границы.
– Давай поговорим спокойно, – предложила она, выключая плиту. – Дети сейчас дома, услышат.
– А что тут обсуждать? – Виктор пожал плечами. – Я не против помогать, но это уже перебор. Я работаю, Света, с утра до ночи. А они? Сидят у нас на шее, едят нашу еду, тратят наши деньги. Это нормально?
Светлана почувствовала, как кровь прилила к лицу. Её пальцы невольно сжались в кулаки. Она хотела крикнуть, что её дети – не обуза, что они стараются, что жизнь сейчас не та, что была двадцать лет назад. Но вместо этого она только кивнула, пробормотав:
– Я поговорю с ними.
Виктор хмыкнул, словно не поверил, и вышел из кухни, хлопнув дверью. Светлана осталась стоять посреди комнаты, глядя на кастрюлю, из которой поднимался пар. Запах борща – такой родной, такой домашний – вдруг показался ей чужим. Как будто она готовила не для своей семьи, а для постояльцев в каком-то пансионате.
Светлана сидела на диване в гостиной, нервно теребя край своего свитера. За окном моросил осенний дождь, и стук капель по подоконнику только усиливал её тревогу. Дети – Катя и Дима – сидели напротив, в своих привычных позах: Катя поджала ноги под себя, уткнувшись в телефон, а Дима, развалившись в кресле, лениво листал ленту на ноутбуке. Оба выглядели такими родными, такими своими, что у Светланы защемило сердце. Как объяснить им, что их жизнь, и без того не простая, теперь под ударом?
– Ребята, нам надо поговорить, – начала она, стараясь звучать спокойно.
Катя подняла глаза от телефона, её светлые волосы выбились из небрежного пучка.
– Что случилось, мам? Ты какая-то… напряжённая.
– Да ничего такого, – Светлана попыталась улыбнуться, но улыбка вышла вымученной. – Просто… Виктор считает, что вы уже взрослые и должны сами себя обеспечивать.
Дима фыркнул, не отрываясь от экрана.
– Ага, Виктор решил, что мы дармоеды, да?
– Дим, не начинай, – Светлана нахмурилась. – Он не так сказал. Просто… он думает, что вы могли бы больше стараться. Найти работу, например.
Катя отложила телефон и посмотрела на мать с тревогой.
– Мам, я же учусь. У меня магистратура, экзамены скоро. Когда мне работать?
– А я пробовал, – добавил Дима, наконец закрыв ноутбук. – Но стартапы – это не так просто. Деньги нужны, чтобы их запускать, а не наоборот.
Светлана вздохнула. Она знала, что дети стараются по-своему. Катя действительно была погружена в учёбу, а Дима, несмотря на свою кажущуюся лень, всё время возился с какими-то проектами, которые, правда, пока не приносили дохода. Но как объяснить это Виктору? Как доказать, что её дети – не обуза, а часть её жизни, которую она не готова отрезать?
– Я понимаю, что вам тяжело, – сказала она. – Но Виктор… он тоже прав. Мы с ним вместе платим за квартиру, за коммуналку, за всё. И он… он устал.
– Устал? – Катя вскинула брови. – А мы, значит, не устаём? Я ночами зубрю, чтобы стипендию не потерять. Дима вообще спит по четыре часа, потому что кодит свои проекты.
– Я не говорю, что вы ничего не делаете, – Светлана подняла руки, словно защищаясь. – Просто… нам нужно найти какой-то баланс. Чтобы всем было комфортно.
– Баланс? – Дима усмехнулся, но в его голосе была горечь. – Это что, теперь нам съехать надо?
– Нет, никто никого не выгоняет, – Светлана почувствовала, как горло сжимается. – Я просто хочу, чтобы вы подумали, как можно помочь. Может, подработка какая-то…
Катя и Дима переглянулись. В их взглядах было что-то, чего Светлана не могла разобрать – смесь обиды, растерянности и, кажется, злости.
– Ладно, – наконец сказала Катя. – Я подумаю. Может, официанткой устроюсь. Или репетитором.
– А я… – Дима замялся. – Я попробую фриланс взять. Но, мам, ты же понимаешь, что это не сразу?
– Понимаю, – кивнула Светлана. – И Виктор поймёт. Я с ним поговорю.
Но, уходя в спальню, она чувствовала, как внутри нарастает тревога. Виктор не был человеком, который легко идёт на компромиссы. А её дети… они были её сердцем, её болью, её гордостью. Как найти середину, когда кажется, что все тянут в разные стороны?
Вечером того же дня Светлана сидела на кухне, глядя на остывший чай в кружке. Виктор ещё не вернулся с работы, и в квартире царила непривычная тишина. Катя ушла на лекции, Дима заперся в своей комнате, и только шум дождя за окном нарушал покой.
Светлана вспоминала, как всё начиналось. Её первый брак с Андреем, отцом Кати и Димы, был как буря – яркий, страстный, но разрушительный. Развод оставил её с двумя детьми, кучей долгов и чувством, что она никогда не выберется. А потом появился Виктор. Спокойный, уверенный, с твёрдой рукой и мягкой улыбкой. Он помог ей встать на ноги, выплатить долги, устроить детей в хорошие школы. Он был её спасением. Но теперь… теперь он смотрел на неё так, словно она подвела его.
Дверь хлопнула – Виктор вернулся. Светлана услышала, как он скидывает ботинки в прихожей, и сердце снова сжалось. Она знала, что разговор будет тяжёлым.
– Привет, – Виктор вошёл на кухню, бросив портфель на стул. – Всё нормально?
– Привет, – Светлана попыталась улыбнуться. – Я говорила с детьми. Они готовы стараться. Катя думает про подработку, Дима – про фриланс.
Виктор кивнул, но его лицо осталось хмурым.
– Это хорошо, – сказал он. – Но, Света, ты же понимаешь, что это не дело одного дня? Я не хочу ждать год, пока они «попробуют».
– Я знаю, – она сжала кружку так, что пальцы побелели. – Но, Витя, они мои дети. Я не могу их просто выгнать.
– А я и не прошу выгонять, – Виктор сел напротив, глядя ей в глаза. – Я прошу, чтобы они начали жить своей жизнью. Мы с тобой не молодеем, Света. Я хочу, чтобы у нас была своя жизнь. Путешествия, планы, может, общий ребёнок…
Светлана вздрогнула. Общий ребёнок? Они говорили об этом пару раз, но она всегда отмахивалась, думая, что время ещё есть. А теперь… теперь это звучало как ультиматум.
– Ты хочешь ребёнка? – тихо спросила она.
– Хочу, – Виктор кивнул. – Но не в квартире, где мы едва помещаемся. Не с твоими детьми, которые тратят мои деньги, пока я пашу на двух работах.
Светлана почувствовала, как слёзы жгут глаза. Она хотела сказать, что любит его, что ценит всё, что он делает, что её дети – не обуза, а часть её. Но слова застряли в горле.
– Я попробую что-то придумать, – наконец сказала она. – Дай мне время.
Виктор кивнул, но в его взгляде было что-то новое – не злость, не обида, а усталость. И это пугало её больше всего.
Прошла неделя, и напряжение в доме только нарастало. Катя действительно устроилась официанткой в кафе неподалёку, но её график был хаотичным, и она возвращалась домой уставшая, с красными глазами. Дима нашёл пару заказов на фрилансе, но деньги были небольшими, и он всё чаще злился, когда Виктор спрашивал, как дела с работой.
Светлана чувствовала себя как на минном поле. Каждый разговор с Виктором заканчивался молчанием или ссорой, а дети всё чаще закрывались в своих комнатах, избегая её. Она пыталась быть посредником, но вместо этого ощущала, как её семья распадается на части.
Однажды вечером, когда Виктор задержался на работе, Светлана зашла в комнату к Кате. Девочка сидела на кровати, обхватив колени руками, и смотрела в окно.
– Кать, ты как? – Светлана присела рядом.
– Нормально, – буркнула Катя, не поворачиваясь. – Просто устала.
– Я вижу, – Светлана погладила её по плечу. – Ты молодец, что работаешь. Я горжусь тобой.
Катя наконец посмотрела на мать. В её глазах было столько боли, что Светлана невольно отшатнулась.
– Мам, я не хочу быть обузой, – тихо сказала Катя. – Но мне кажется, что Виктор нас ненавидит.
– Он вас не ненавидит, – Светлана покачала головой. – Он просто… хочет, чтобы всё было по-честному.
– По-честному? – Катя горько усмехнулась. – Это что, по-честному – выгонять нас из дома?
– Никто вас не выгоняет, – Светлана почувствовала, как голос дрожит. – Я этого не допущу.
– А если он поставит условие? – Катя посмотрела ей в глаза. – Ты или мы? Что ты выберешь?
Вопрос повис в воздухе, тяжёлый, как грозовая туча. Светлана открыла рот, но не нашла слов. Она хотела сказать, что любит их всех, что найдёт выход, но в глубине души боялась, что выхода может не быть.
– Я не знаю, – наконец призналась она. – Но я сделаю всё, чтобы мы остались семьёй.
Катя кивнула, но в её взгляде было сомнение. И Светлана поняла, что этот разговор только углубил пропасть между ними.
На следующий день случилось то, чего Светлана боялась больше всего. Виктор пришёл домой раньше обычного, с бутылкой вина и странной улыбкой.
– Света, давай поговорим, – сказал он, ставя бутылку на стол. – Без детей, только мы.
Она кивнула, чувствуя, как внутри всё холодеет. Они сели за стол, и Виктор разлил вино по бокалам.
– Я много думал, – начал он. – И понял, что так дальше нельзя. Я люблю тебя, Света. Но я не могу жить в доме, где чувствую себя чужим.
– Чужим? – переспросила она, сжимая бокал. – Витя, это твой дом.
– Не совсем, – он покачал головой. – Это наш дом, но… я не чувствую себя в нём хозяином. Твои дети… они как будто главные здесь. Я всегда на втором плане.
Светлана хотела возразить, но он поднял руку.
– Подожди. Я не виню их. Они твои, и я знал, на что шёл. Но я тоже хочу свою семью. С тобой. С нашими детьми. И я не готов ждать, пока Катя и Дима решат, кем они хотят быть.
– Что ты предлагаешь? – её голос был едва слышен.
– Я предлагаю разъехаться, – сказал Виктор, глядя ей в глаза. – Мы можем снять квартиру для Кати и Димы. Я помогу с деньгами на первое время. Но я хочу, чтобы у нас с тобой была своя жизнь.
Светлана почувствовала, как земля уходит из-под ног. Разъехаться? Отправить её детей в другую квартиру? Это было… немыслимо. Но в то же время она видела, как Виктор смотрит на неё – с надеждой, с болью, с желанием сохранить их брак.
– Я не могу их бросить, – наконец сказала она. – Они мои дети, Витя.
– А я твой муж, – тихо ответил он. – И я тоже хочу быть частью твоей жизни. Не просто спонсором.
Они молчали, глядя друг на друга, и в этой тишине было столько боли, что Светлана едва могла дышать. Она знала, что этот разговор – переломный момент. И что бы она ни выбрала, кто-то останется в обиде.
– Это нечестно, Витя, – Светлана сжала кулаки, её голос дрожал от сдерживаемых слёз.
Его слова о разъезде – о том, чтобы отправить Катю и Диму в отдельную квартиру – эхом звучали в её голове всю ночь. Теперь утро, серое и дождливое, только усиливало её тревогу. Виктор сидел за столом, глядя в окно, где капли стекали по стеклу, словно слёзы.
– Нечестно? – он повернулся к ней, его тёмные глаза сузились. – А что честно, Света? Я пашу с утра до ночи, чтобы мы могли жить нормально. А твои дети? Они даже не пытаются.
– Они пытаются! – Светлана шлёпнула бокал на стол, вино плеснулось на скатерть. – Катя работает в кафе, Дима берёт заказы на фрилансе. Они стараются, Витя, просто это не так быстро, как ты хочешь!
Виктор покачал головой, его губы сжались в тонкую линию.
– Стараются? – он фыркнул. – Катя приносит три копейки, а Дима? Его «проекты» – это просто мечты, которые я оплачиваю. Сколько ещё, Света? Год? Два?
Светлана отвернулась к раковине, чтобы скрыть слёзы. Она чувствовала себя разорванной на части – между любовью к детям и желанием сохранить брак. Виктор был прав: он работал как вол, чтобы обеспечить их всех. Но её дети… они были её сердцем. Как выбрать? Как найти выход, когда кажется, что любой шаг – это предательство?
Прошёл ещё один день, и напряжение в квартире стало почти осязаемым. Катя теперь уходила рано утром, возвращалась поздно, с усталым лицом и запахом кофе, въевшимся в одежду. Дима почти не вылезал из своей комнаты, только стук клавиш выдавал, что он там, за ноутбуком, пытается что-то сделать. Светлана чувствовала, как её семья расползается по швам, и не знала, как это остановить.
Вечером она решила поговорить с Димой. Постучала в его дверь – тихо, почти робко, словно боялась нарушить его пространство.
– Дим, можно? – спросила она, приоткрыв дверь.
– Ага, заходи, – Дима оторвался от экрана, потирая глаза. Его комната была завалена книгами, проводами и пустыми кружками из-под кофе. На столе стояла рамка с фотографией – они втроём, Светлана, Катя и Дима, на море пять лет назад. Тогда всё было проще.
– Как дела? – Светлана присела на краешек кровати, стараясь звучать непринуждённо.
– Нормально, – Дима пожал плечами. – Взял пару заказов на фрилансе. Платят немного, но хоть что-то.
– Это здорово, – она улыбнулась, но улыбка вышла натянутой. – Дим, я… я хотела поговорить про Виктора.
Дима напрягся, его пальцы замерли на клавиатуре.
– Что он опять сказал? – его голос был резким, почти злым. – Что мы с Катей мешаем?
– Не так, – Светлана покачала головой. – Он… он предложил вам с Катей снять отдельную квартиру. Сказал, что поможет с деньгами на первое время.
Дима смотрел на неё, и в его взгляде было столько боли, что Светлана почувствовала укол вины.
– То есть он хочет нас выгнать? – тихо спросил он. – А ты что? Согласна?
– Нет! – она почти крикнула. – Нет, Дим, я не хочу этого. Но… он мой муж. И он тоже имеет право на свою жизнь.
– А мы, значит, не имеем? – Дима встал, его высокий силуэт казался ещё больше в тесной комнате. – Мам, я понимаю, что он твой муж. Но мы твои дети. Мы что, теперь лишние?
Светлана закрыла глаза, чувствуя, как слёзы жгут веки. Она хотела обнять его, сказать, что всё будет хорошо, но слова застряли в горле. Вместо этого она только прошептала:
– Я найду выход. Обещаю.
Но, выходя из комнаты, она знала, что обещание это – пустой звук. Выхода не было. Или был, но такой, о котором она боялась даже думать.
На следующий день всё пошло наперекосяк. Катя вернулась из кафе раньше обычного, с заплаканными глазами. Светлана встретила её в прихожей, где дочка сбрасывала кроссовки, не глядя на мать.
– Кать, что случилось? – Светлана шагнула к ней, но Катя отшатнулась.
– Ничего, – буркнула она, шмыгнув носом. – Просто уволили.
– Как уволили? – Светлана ахнула. – Ты же только начала!
– Да вот так! – Катя бросила рюкзак на пол, её голос дрожал. – Разбила пару тарелок, перепутала заказы. Сказали, что я не справляюсь.
Светлана хотела обнять её, но Катя отмахнулась и ушла в свою комнату, хлопнув дверью. Через минуту оттуда донеслись приглушённые рыдания. Светлана стояла в коридоре, чувствуя, как сердце разрывается. Она знала, как тяжело Кате далась эта работа – ночные смены, грубые клиенты, усталость. И теперь ещё это.
Виктор вернулся домой через час. Светлана встретила его на кухне, где готовила ужин, стараясь отвлечься от мыслей.
– Катю уволили, – сказала она, не глядя на него.
– Серьёзно? – Виктор хмыкнул, снимая пиджак. – Ну, может, это к лучшему. Найдёт что-то посерьёзнее.
– Посерьёзнее? – Светлана резко повернулась к нему. – Ей двадцать два, Витя! Она старалась! А ты… ты даже не пытаешься понять!
– А что я должен понимать? – он повысил голос. – Что она не может держать поднос? Или что Дима до сих пор мечтает о стартапе, который никогда не окупится? Света, я не благотворительный фонд!
– А я не просила тебя быть фондом! – она швырнула ложку в раковину, и та звякнула о металл. – Я просила тебя быть семьёй!
– Семьёй? – Виктор шагнул ближе, его глаза горели. – Семья – это когда все стараются, а не сидят на шее! Я хочу свою жизнь, Света! С тобой, а не с твоими детьми, которые не хотят взрослеть!
Светлана задохнулась от его слов. Она хотела крикнуть, что её дети – не обуза, что они её жизнь, но в этот момент дверь кухни скрипнула, и в проёме появился Дима.
– Хватит, – тихо сказал он, и его голос был таким твёрдым, что оба замолчали.
Дима стоял в дверях, высокий, худой, с тёмными кругами под глазами. Его обычно расслабленная поза исчезла – плечи расправлены, взгляд прямой. Светлана никогда не видела сына таким.
– Дима, это не твоё дело, – начал Виктор, но Дима поднял руку, останавливая его.
– Моё, – сказал он. – Потому что это мой дом. И Кати. И мамин. И твой, Виктор.
Светлана почувствовала, как горло сжимается. Она хотела вмешаться, но что-то в тоне Димы заставило её промолчать.
– Я всё слышал, – продолжил Дима, глядя на Виктора. – Ты думаешь, мы с Катей ничего не делаем? Думаешь, нам легко?
– Я не говорил, что вам легко, – Виктор нахмурился. – Но я не обязан…
– Подожди, – перебил Дима. – Ты прав. Ты не обязан нас содержать. И мы не просили. Но ты женился на маме, зная, что мы есть. Мы не чужие, Виктор. Мы её семья.
Виктор открыл рот, но не нашёл, что сказать. Светлана смотрела на сына, чувствуя, как внутри смешиваются гордость и страх. Дима, её мальчик, который всегда казался таким беспечным, вдруг говорил как взрослый.
– Я знаю, что мы с Катей не идеальны, – продолжал Дима. – Я провалил два стартапа, потому что не хватило опыта. Катя бьётся с учёбой и работой, и да, у неё не всегда получается. Но мы не сидим на месте. И нам не нужен твой ультиматум, чтобы это доказать.
– Дима, – Светлана шагнула к нему, но он покачал головой.
– Мам, дай мне закончить, – он посмотрел на неё, и в его глазах была решимость. – Я нашёл проект. Настоящий. Это приложение для малого бизнеса – помогает с бухгалтерией. Я договорился с инвестором, он готов вложиться. Если всё получится, я смогу платить за себя. И за Катю, если надо.
Светлана замерла. Инвестор? Проект? Она знала, что Дима работает над чем-то, но не думала, что это так серьёзно.
– И что ты предлагаешь? – Виктор скрестил руки, но в его голосе уже не было прежней резкости.
– Я предлагаю сделку, – Дима посмотрел ему в глаза. – Дай нам три месяца. Если мой проект не выстрелит, мы с Катей съедем. Я найду способ. Но если выстрелит, ты дашь нам шанс остаться. Как семья.
Виктор молчал, глядя на Диму. Светлана чувствовала, как сердце колотится. Она хотела вмешаться, сказать, что это слишком рискованно, что три месяца – ничто. Но что-то в лице сына – уверенность, которой она раньше не видела, – заставило её промолчать.
– Хорошо, – наконец сказал Виктор. – Три месяца. Но я не шучу, Дима. Если ничего не изменится, я не отступлю.
– Договорились, – Дима кивнул, и в его голосе была сталь.
Прошло два месяца. Дима работал как одержимый, пропадая за ноутбуком сутками. Катя вернулась в кафе – не в то, где её уволили, а в другое, с более лояльным начальником. Она всё ещё уставала, но теперь приходила домой с улыбкой, рассказывая о смешных клиентах или щедрых чаевых. Светлана видела, как её дети меняются – не только внешне, но и внутри. Они стали серьёзнее, словно почувствовали, что на кону их будущее.
Виктор, к удивлению Светланы, тоже смягчился. Он больше не заводил разговоров о разъезде, хотя иногда хмурился, когда Катя оставляла посуду в раковине или Дима забывал выключить свет. Но он начал спрашивать Диму о его проекте, даже предложил пару идей по интерфейсу – Виктор когда-то работал дизайнером и знал толк в этом.
Однажды вечером, когда Светлана готовила ужин, Дима влетел на кухню с ноутбуком в руках.
– Мам! – его глаза горели. – Инвестор подписал контракт! Они дают деньги на запуск!
– Серьёзно? – Светлана вытерла руки о фартук, чувствуя, как сердце подпрыгнуло. – Дим, это же… это невероятно!
– Да! – он улыбнулся так широко, что она невольно рассмеялась. – Если всё пойдёт по плану, через полгода приложение будет на рынке. И я смогу… ну, знаешь, платить за себя.
Светлана обняла его, чувствуя, как слёзы наворачиваются на глаза. Её мальчик, её беспечный Дима, вдруг стал мужчиной, который берёт на себя ответственность.
Виктор, услышав шум, зашёл на кухню.
– Что за праздник? – спросил он, но в его голосе была не насмешка, а любопытство.
– Дима получил контракт, – сказала Светлана, не выпуская сына из объятий. – Его проект запускают.
Виктор кивнул, и в его глазах промелькнуло что-то похожее на уважение.
– Молодец, – сказал он, глядя на Диму. – Не ожидал.
– Спасибо, – Дима улыбнулся, но в его голосе была лёгкая ирония. – Я тоже не ожидал, что ты дашь мне шанс.
Третий месяц подходил к концу. Димин проект продвигался – не без трудностей, но с явным прогрессом. Катя, вдохновлённая братом, начала брать уроки репетиторства, чтобы совмещать их с учёбой. Светлана чувствовала, как в доме появляется новая энергия – не та, что была раньше, полная напряжения, а другая, лёгкая, полная надежды.
Однажды вечером Виктор позвал её на прогулку. Они шли по парку, где листья шуршали под ногами, а фонари отбрасывали мягкий свет на дорожки.
– Я был неправ, – вдруг сказал Виктор, глядя куда-то вдаль. – Я думал, что твои дети – это проблема. Но… они твои. А значит, и мои.
Светлана остановилась, чувствуя, как сердце замирает.
– Что ты имеешь в виду? – спросила она, боясь поверить.
– Я имею в виду, что Дима меня удивил, – Виктор улыбнулся, и в его улыбке не было привычной усталости. – Он не просто болтает, он делает. И Катя… она тоже старается. Я был слишком резок.
– Ты хочешь сказать… – Светлана замялась, не решаясь закончить.
– Я хочу сказать, что мы семья, – он взял её за руку. – И я не хочу никого выгонять. Но я хочу, чтобы мы договорились – все вместе. О том, как жить дальше.
Светлана кивнула, чувствуя, как слёзы наворачиваются на глаза. Она не знала, как сказать ему, как сильно она его любит – за эти слова, за этот шанс, за то, что он всё-таки услышал.
– Спасибо, – прошептала она, сжимая его руку.
Вечером они собрались все вместе – впервые за долгое время без напряжения. Дима рассказывал о своём проекте, Катя делилась историями из кафе, а Виктор даже пошутил, что её чаевые скоро обгонят его зарплату. Светлана смотрела на них и чувствовала, как тепло разливается по груди.
– Я тут подумал, – вдруг сказал Дима, откусывая кусок пиццы. – Если мой проект выстрелит, я хочу снять квартиру. Не потому, что ты, Виктор, против нас, – он улыбнулся. – А потому, что пора. Мне двадцать четыре, Кате двадцать два. Мы должны попробовать сами.
Катя кивнула, глядя на брата с удивлением и гордостью.
– Я тоже так думаю, – сказала она. – Но… мы всё равно будем приходить на мамин борщ.
– И на мои шашлыки, – добавил Виктор, и все рассмеялись.
Светлана смотрела на них – на своего мужа, на своих детей – и понимала, что этот вечер – начало чего-то нового. Их семья пережила бурю, и теперь, кажется, они научились слышать друг друга.