«Ты кому ремонт делаешь — бабе своей или матери родной?!» — устроила разнос свекровь

Вера и Денис сделали долгожданный ремонт в её квартире, на который копили целый год. Но свекровь оказалась недовольна: потребовала, чтобы сын сделал аналогичный ремонт у неё — ведь, по её мнению, он «вложился в чужую квартиру». После визита Людмилы Андреевны обои и стройматериалы таинственным образом исчезли — а Денис, как оказалось, всё знал. Вера понимает: пока он на стороне матери, не может быть речи о будущем вместе…

— Сделайте мне ремонт за свой счет, — заявила свекровь. — Себе-то сделали, теперь моя очередь.


Вера стояла посреди своей отремонтированной гостиной и крутила в руках кисть. Наконец-то, ремонт почти закончили, осталась только спальня! Эта двушка перестала напоминать музей советского быта и стала похожа на нормальное человеческое жилье.

— Дениска, иди сюда! — крикнула она в сторону кухни, где жених возился с последними мелочами. — Ну посмотри же… Посмотри, что получилось!
Он появился в дверном проеме, вытирая руки тряпкой, и присвистнул.

— Блин, Верунь… — он покрутил головой по сторонам. — Красота-то какая… Прям как в журналах всяких. Офигеть просто!
Вера улыбнулась. Год копили на этот ремонт, она подрабатывала в частной клинике по выходным, он сверхурочные брал на заводе, но оно того стоило. Стены теперь нежно-кофейные, пол — ламинат под беленый дуб, новые светильники, шторы… Дом мечты, в общем.

— Мама звонила, — произнес Денис, и голос у него стал осторожный какой-то. — Спрашивала про ремонт.

— И что… Что ты ей сказал? — Вера сразу насторожилась.

Людмила Андреевна обладала редким талантом портить настроение.

— Ну я… Ну что… — он замялся. — Что почти готово уже. Она… Э-э-э… порадовалась за нас. Очень даже.

«Порадовалась», ага. Вера прекрасно знала, что думает будущая свекровь об их житье-бытье.

— Нехорошо это, Дениска, — говорила она сыну раз в неделю, — вкладываться в чужую недвижимость. А вдруг что случится с вами?
Что именно должно случиться, Людмила Андреевна предпочитала не уточнять, но намек висел в воздухе, как грозовая туча.

— Между прочим, — Денис почесал затылок и отвел глаза, — она захотела приехать. Посмотреть на результат.
Вера замерла с банкой в руках.

— Как это захотела? — она медленно повернулась к нему. — Ты уже пригласил ее, что ли?

— Ну я… Она же мать моя… — он заерзал на месте. — И потом, мы столько мучились с ремонтом этим, она все время переживала, волновалась за нас…
— Переживала она, — буркнула Вера. — Твоя мать постоянно критиковала нас за выбор материалов и траты.
— Вер, ну давай не будем… — Денис махнул рукой. — Не начинай, пожалуйста…
Но Вера уже чувствовала, как внутри все закипает. Год она терпела намеки будущей свекрови, косые взгляды, вопросы о том, сколько это все стоит. А теперь еще и инспекция намечается.

— Хорошо, — сказала она наконец, и голос прозвучал слишком спокойно. — Пусть приезжает. Пусть посмотрит на наши… Как это она говорила… «выброшенные на ветер деньги».

Денис вздохнул и ушел на кухню. А Вера осталась стоять среди своей красивой гостиной и думать о том, что вечер предстоит еще тот.


Ровно в семь вечера раздался звонок: три коротких, как всегда звонила Людмила Андреевна.

— Ой, как же… Как же красиво-то получилось! — воскликнула она, едва переступив порог. — Прямо как в телевизоре показывают, в передачах всяких про ремонт!

Но Вера уловила что-то искусственное в этом восхищении.

Вера почувствовала, как что-то неприятное кольнуло в груди.

— Мы особо не считали по мелочам, — ответила она, и голос получился натянутым. — Брали что нравилось…
— Как не считали? — удивилась свекровь, и голос стал противно скрипучим. — А чеки где? У меня вот все чеки в папочке лежат, аккуратненько разложены.
Денис появился из кухни с кружкой в руках, чай плескался.

— Мам, какая разница, сколько это стоило? — он неловко улыбнулся. — Мы же для себя старались…

— Для себя? — Людмила Андреевна медленно повернулась к сыну, и Вера увидела, как у нее сузились глаза. — Дениска, ты что… Ты не забыл, случаем, что это не твоя квартира? Это Верочкина квартира. Полностью на нее оформленная. А ты здесь гость, получается, который еще и за хозяйский ремонт платит.

Вера ощутила, как лицо заливает жаром.

— Простите, но… Но какое это имеет значение?
— Да самое… Самое прямое! — голос свекрови стал резче, руки легли на бедра. — Мой сын вложил в чужую жилплощадь свои кровные! А завтра вы, не дай бог, поругаетесь, и что? Мой Денис с носом останется?
— Мы не поругаемся! Я не собираюсь бросать Дениса, мы поженимся…
— А откуда ты знаешь? — Людмила Андреевна театрально всплеснула руками. — Жизнь, милочка, штука непредсказуемая! Вот у меня подруга Тамара была, у нее зять кафель дорогущий накупил, сантехнику импортную. А как закончил, Тамарина дочка его — хлоп! — и выгнала. Так и остался он ни с чем. Мужчина в женщину вкладывается, а потом что? Скажи, ты хоть долю ему выделила? Гарантии дала?
— Какие гарантии? — голос Веры задрожал от возмущения. — Мы же семья!
— Семья? — Людмила Андреевна коротко, зло рассмеялась. — А где штамп в паспорте, общая фамилия, где дети, в конце концов? Сейчас семья, а потом — оп! — и уже бывшие гражданские муж и жена.
Денис поставил кружку на комод так неловко, что чай плеснул на столешницу.

— Мам, да хватит… Хватит уже, — пробормотал он. — Это наше с Верой дело.

— Ваше? — свекровь посмотрела на него с таким укором, будто он ее предал. — Дениска… Дениска, ты мой сын, и если ты деньги на ветер выбрасываешь, то это и мое дело тоже. Знаешь, сколько… Сколько у меня дома дел накопилось? А тут ты чужую квартиру в конфетку превращаешь, а про родную мать забыл!

Вера почувствовала, как внутри все переворачивается. Значит, вот где собака зарыта. Не в принципах и не в гарантиях, а в том, что Денис потратил деньги не на мамочку.

— Понятно, — сказала она тихо, очень тихо. — Теперь все ясно стало. Если Денис потратился на нас, значит, теперь он должен потратиться и на вас. Справедливо же, да?

— Вот… Вот именно! — не стала отрицать свекровь, даже кивнула. — А то получается как-то… Ну… несправедливо выходит… Неправильно…
— Да хватит вам! — не выдержал Денис, голос сорвался. — Мам, мы и правда семья. Мы живем вместе, планируем свадьбу…
— Планируете, планируете… — махнула рукой Людмила Андреевна. — Четыре года планируете! А пока что она в шоколаде, а ты сидишь. И знаешь что, сынок?
Она повернулась к нему всем корпусом, уперла руки в бока.

— Если уж ты такой щедрый, распределяй деньги по справедливости. У меня тоже руки чешутся ремонт затеять. У меня в ванной плитка отваливается, в зале обои пузырями пошли, а на кухне линолеум вообще допотопный! Так что, Дениска, не забывай про ту, которая тебя на ноги поставила! Сделай мне ремонт за свой счет.

Вера почувствовала, как кровь стучит в висках, все плывет перед глазами.

— Значит, теперь мы еще и ваш ремонт оплачивать должны?
— А почему бы… А почему бы и нет? — нагло ответила свекровь, даже подбородок задрала. — Справедливость… Справедливость прежде всего, как говорится!
— Знаете что? — Вера подошла к двери и рывком, со всей силы открыла ее. — Я не собираюсь это слушать. Уходите, сейчас же.
— Ухожу, ухожу! — Людмила Андреевна направилась к выходу, но у самого порога обернулась, ткнула пальцем в Веру. — Только запомни, Верочка, Денис — мой сын. И я не позволю какой-то девке им распоряжаться!
На следующий день Вера пришла с работы и сразу почувствовала неладное. В прихожей было подозрительно тихо, а Дениса не было, хотя его смена закончилась часа два назад.

Она прошла в гостиную и замерла. Там, где вчера стояли три рулона обоев, те самые, итальянские, которые они приберегли для спальни, теперь осталось пустое место.

— Да что за… — пробормотала Вера и кинулась проверять остальные комнаты.
Исчезли не только обои. Пропали оставшиеся плинтусы, банка клея и коробка саморезов, которую купили с запасом. Все, что еще не пошло в дело.

Вера схватила телефон дрожащими пальцами и набрала Дениса.

— Алло? — голос звучал виновато еще до того, как она что-то сказала.
— Денис, кажется, твоя мать ограбила нашу квартиру!
— Вер, да не грабила, — в трубке послышался вздох. — Она меня предупредила, что все взяла.
— Так ты знаешь?! — голос Веры сорвался на крик. — И что ты собираешься с этим делать?
— Я… Ну я… Я сейчас к ней поеду… — он говорил неуверенно, запинаясь. — Поговорю с ней… выясню… Она считает, что поступила справедливо…
— Справедливо?! — голос Веры перешел на визг. — Воровство — это справедливо?!
— Не говори так про мать…
— А как мне про нее говорить? — голос Веры дрожал. — Как назвать человека, который берет чужое без разрешения?
— Вер, а может, и правда стоит ей помочь… У нее в квартире действительно все старое, облезлое…
Вера медленно опустилась на диван. Значит, все предельно ясно, он выбрал не ее сторону.

— Понятно, — сказала она очень тихо, почти шепотом. — Ты так и остался маменькиным сынком. Ну тогда езжай к ней. Пока ты не решишь, кто тебе дороже, я или она, в мой дом можешь не возвращаться.

Она сбросила звонок и сразу же набрала слесарную службу, чтобы сменить замки.

Неделю Денис названивал, просил прощения, умолял открыть дверь, клялся, что все исправит. Вера не отвечала на звонки. Пусть посидит у мамочки, подумает над жизнью.

На восьмой день он приехал с большими сумками и стоял под дверью полчаса, уговаривая ее впустить.

— Верунь, ну открой, пожалуйста, — голос за дверью звучал устало. — Мне вещи нужно забрать…
Вера открыла и молча отступила в сторону. Денис выглядел просто ужасно, небритый, в мятой куртке, с воспаленными глазами.

— Ты действительно хочешь… — он стоял на пороге, не решаясь войти. — Чтобы я съехал? Насовсем?
— А ты хочешь остаться? — ответила Вера вопросом на вопрос. — Или мамочка… Мамочка не отпускает?
— Не говори так… — он провел рукой по лицу. — Она не специально все это говорит и делает… Она просто переживает за меня, волнуется… И она мне мать, я не могу ее просто так бросить…
— А меня можешь?
Он поднял на нее глаза, усталые, растерянные, полные вины и боли.

— Вер… Вер, я не хочу выбирать между вами… — он провел рукой по волосам. — Это неправильно…

— Но ты уже выбрал, — сказала Вера очень спокойно.

— Знаешь, что я поняла за эту неделю? — продолжила Вера, и голос стал жестким. — Что ты не готов быть мужем. Ты даже сейчас не можешь сказать своей матери, что она поступила плохо! Дениска, тебе тридцать пять лет, ты взрослый мужчина. Когда ты наконец своей жизнью жить начнешь? Тебе пора научиться отстаивать свои интересы.

— Я не знаю… — он прислонился к дверному косяку, голос надломился. — Она совсем одна-одинешенька после отца… Я же не могу ее бросить на произвол судьбы…
— Никто не говорит бросать, — Вера повернулась к нему лицом. — Но можно любить мать и при этом не разрешать ей своей жизнью управлять.
Денис поднял голову и посмотрел на нее долгим взглядом.

— А если я ей «нет» скажу? — голос дрожал. — Она же обидится страшно…

— А если «да» скажешь, я от тебя уйду, — Вера говорила тихо, но очень четко. — Я устала быть третьей лишней в твоих отношениях с матерью.

Через две недели Денис вернулся. Уставший, но с каким-то новым выражением лица, решительным, что ли, взрослым.

— Обои ей поклеил, — сказал он, садясь на кухне за стол. — Наши обои. Но сказал, что в последний раз она за меня решения принимает.
— И как она?
— Плакала долго, — Денис потер лицо руками. — Говорила, что я ее разлюбил, что бросаю… Но я не сдался, объяснил, что люблю, но жить буду своим умом.
Теперь они живут спокойно. Людмила Андреевна звонит раз в неделю и больше не лезет с советами. Денис научился говорить «нет», а Вера перестала ревновать его к матери.

Они по-прежнему не расписаны, но это уже неважно. Главное, они наконец стали настоящей семьей.

Прокрутить вверх