
Так получилось, что с восьми лет Машу воспитывал отчим, человек странный и нелюдимый, он был увлечён фермерским делом и разводил нубийских коз для себя и на продажу. Дом его стоял на краю деревни на большом участке, где располагались козовники, места для выпаса животных, различные хозяйственные постройки, сыроварня, теплицы и небольшой огород. За всем этим хозяйством Вадим Игоревич присматривал сам, без посторонней помощи, лишь иногда к нему приходили две наёмные работницы, чтобы помогать изготавливать сыр. Всю молочную продукцию он сдавал в один городской магазинчик, с хозяином которого у него имелся долгосрочный договор по поставкам. Молоко нубийские козы давали исправно, козлят рожали здоровых, так что, молочные продукты и козье мясо в этом хозяйстве никогда не переводились и приносили неплохой доход.
- Вадим Игоревич, продай козлёночка, – частенько просили односельчане у хозяина фермы.
Кому-то он продавал породистых козлят с радушием, кому-то отказывал безо всяких объяснений, и за эти странности люди за глаза называли его колдуном.
Вадим Игоревич никогда не увлекался колдовством, просто был таким угрюмым и замкнутым по характеру. Он родился и вырос в этой деревне, в юности на несколько лет уехал учиться в животноводческом институте, отслужил в армии, а потом, когда родители его умерли, вернулся в родной дом и организовал на родовом участке свою ферму. Долго жил он там одиночкой-бобылём, пока не подобрал себе в сожительницы тихую и робкую женщину из города, которая работала уборщицей в том магазинчике, где продавался его сыр. Как-то раз он заметил её там, когда она намывала полы, а её маленькая дочка играла в уголке, ожидая мать, так они и познакомились с Машей и её мамой.
Своего родного отца девочка не знала и понятия не имела, кто он такой, во всяком случае, мама о нём никогда не рассказывала. Будучи совсем простой девушкой, её мать приехала в город из деревни почти сразу после школы и всё пыталась там прижиться, подрабатывая то тут, то там, мыкаясь по родственникам и съёмным квартирам, и так нашла себе место уборщицы в одном солидном офисе. Начальник этой фирмы сразу «положил глаз» на симпатичную, неопытную девушку и ловко соблазнил её. Какое-то время он пользовался её доступностью, а потом, когда узнал, что любовница забеременела, дал ей денег, чтобы та избавилась от ребёнка, но она не смогла это сделать и родила.Из жалости её взяли к себе на работу хозяева магазина фермерской продукции, а потом ей там встретился Вадим Игоревич, который тоже пожалел её и забрал к себе в деревню сперва работницей, а потом и в дом хозяйкой. На радость всем взрослым, Маша была спокойным ребёнком, к тому же лишние рабочие руки, пусть и детские, в деревне всегда пригодятся. Фермер оформил брак и удочерил девочку, надеясь, что, кроме этого ребёнка, у него с женой ещё появятся свои дети, но его надеждам не суждено было сбыться, потому что мама Маши внезапно заболела и умерла.
Как порядочный человек, Вадим Игоревич не мог выгнать девочку из своего дома. Не мог и не хотел, ему было с ней не так одиноко, и её присутствие не напрягало его, ведь она уже умела и прибираться по дому, и сготовить еду, к тому же выполняла его мелкие поручения по хозяйству. Самое главное, что у неё был спокойный характер, и она слушалась отчима, во всяком случае, ему так казалось. Но, как говорится, в тихом омуте черти водятся, и Маша только делала вид, что любит Вадима Игоревича, а, на самом деле, она его ненавидела, считая, что он погубил её мать. «Теперь он и меня уморит на своём козовнике», – иногда со злостью думала она.
В сельской местности всем приходится трудиться, иначе в деревне не выжить, и дети там работают наравне со взрослыми, только объёмы труда им, конечно, устанавливаются детские. Вадим Игоревич тоже нагружал Машу работой, то ему требовалась её помощь на огороде, то просил убраться в доме, почистить картошку, помыть посуду, но так, чтобы чрезмерно эксплуатировать труд падчерицы – такого не было, тем более, что после смерти жены он нанял к себе на ферму двух работников на постоянной основе.
Маша, как и все дети, была недовольна тем, что её заставляют трудиться, да и вообще ей было скучновато в деревне без мамы. В школе летом были каникулы, книжки читать ей не нравилось, и отрадой для неё стали прогулки в лес. Она уходила туда тайно, без разрешения, никого не предупреждая. Вот, где она чувствовала себя легко и свободно, бегая по заросшим тропинкам и представляя, что она – заколдованная принцесса, а лес – это её собственный замок. Ферма представлялась ей башней, в которой жил злой волшебник и мечтал извести прекрасную принцессу, то заставлял убираться в своей «башне», то помогать ему с козлятами в козовнике, а то ещё приходилось читать ему вслух разные детские книжки или рассказывать вызубренные школьные уроки, если он попросит.
Однажды, гуляя по лесу, Маша услышала звуки со стороны заросшего оврага, которые были похожи на детский плач. Лес давно стал её вторым домом, поэтому девочка бесстрашно пустилась вниз и обнаружила там волчат, скулящих от голода. «Наверное, где-то поблизости должна быть их мама, ну, или хотя бы отчим, как у меня», – подумала она и, хорошенько поискав, заметила серую волчицу, попавшую в старый, ржавый капкан.
- Ах, ты бедненькая, миленькая, я освобожу тебя, – запричитала Маша.
Она попыталась подойти к волчице, но та зарычала, оскалилась, и девочка отпрянула от дикого зверя. Что делать? Сперва Маша растерялась и не знала, как ей помочь волкам, но потом придумала выход из положения. Вернувшись к логову, она вытащила из волчьей норы двух брыкающихся волчат и завернула их в свой большой платок, который до этого служил шлейфом для «заколдованной принцессы». Малыши кусались, визжали, но Маше всё-таки удалось с ними справиться и притащить их к матери. Волчица, кажется, обрадовалась своим детям, а как уж волчата обрадовались – не передать, они сразу подбежали к мамке и стали жадно кушать материнское молоко.
С этого дня Маша начала помаленьку воровать у отчима продукты, сыр, мясо, всё, до чего могла дотянуться, и носить «свою добычу» в лес на прокорм волчице. На свежем, фермерском пайке волчица как-то даже округлилась, но самое важное, она стала подпускать к себе Машу, хоть открыть капкан у девочки не получалось, сил на это не хватало.
Маша была уверена, что отчим её воровства не замечает, но он почти сразу это заметил. Сперва подумал на работников, но потом с удивлением обнаружил, что это делает его падчерица.
- Ты зачем утром взяла с кухни кусок сыра? – спросил он как-то.
- А тебе жалко для ребёнка сыра? – прошипела Маша, глядя на него исподлобья.
- Не жалко, садись и ешь, как нормальный человек, не понимаю, зачем ты всё крадёшь, – развёл руками Вадим Игоревич, – Например, тот кусок, который ты утром украла, я отложил на продажу, и у меня сейчас больше нет такого сыра, который хотел купить заказчик. Что я теперь скажу ему?
Маша испугалась, что придётся открыть отчиму тайну про волков, и, сразу перейдя в наступление, закричала:
- Жадина! Жалко ребёнку кусочек сыра! Жадина! Жадина!
- Мария, ты переходишь границы, это несправедливо по отношению ко мне, – возмутился отчим.
- Ты жадина! Жадина-говядина! Ненавижу тебя! – ещё громче закричала она.
Конечно, он жадина, плохой человек, заставляет её мыть посуду, она его ненавидит, ненавидит, лучше бы он умер, чем её мама, её любимая мамочка. Как же ей плохо без её ласки, этот старый колдун никогда даже по голове её не погладит, и, наверное, ненавидит свою приёмную дочку так же сильно, как она – его.
- Какая же ты неблагодарная! – сорвался на крик Вадим Игоревич.
Под руку ему попался ремень, висевший на спинке стула, он схватил его и замахнулся на Машу.
- Бей, бей, козёл, а я тебя всё равно ненавижу! – ещё громче закричала она.
Её никогда не били, и при виде ремня у девочки началась истерика, но Вадим Игоревич, вспомнив своё обещание умирающей матери Маши никогда не бить её дочку, уже взял себя в руки. Как на зло, в этот самый момент к ним в дом вошла соседка, которой он обещал продать сыр. Увидев плачущую Машу и её отчима с ремнём в руках, соседка поняла всё по-своему и бросилась к девочке, причитая:
- Ах, ты, сиротка моя ненаглядная, скажи честно, он тебя бьёт?
- Да! Он бьёт меня! – крикнула Маша, зло зыркнув на отчима.
- Ай-я-яй, Вадим Игоревич, как не Вам не совестно, – бросила разгневанная женщина в сторону отчима, – Я завтра же сообщу обо всём куда следует.
Соседка ушла, Маша кое-как успокоилась, но свою «лесную» тайну так никому и не раскрыла. Вадим Игоревич махнул на неё рукой и просто закрыл кладовую, где хранились продукты на продажу, на замок.
Тем временем, соседка сообщила про инцидент с ремнём участковому, а тот, в свою очередь, доложил об этом своему начальству.
- Что ж, надо ставить вопрос ребром и давать не в обиду бедных сирот, – стукнул кулаком по столу начальник и вызвал к себе инспектора по делам несовершеннолетних.
- Лишим его прав, а девочку переведём в детский дом, – предложил инспектор.
На том и порешили, и вот, через некоторое время на ферму пришли две сотрудницы из социальной службы, чтобы забрать Машу в приют до суда и дальнейшего разбирательства.
- Вы не можете так просто отобрать у меня эту девочку, я её законный отец, – растерянно пробормотал Вадим Игоревич, когда они представились друг другу.
- Она сама заявила, что не желает с Вами жить, что Вы её бьёте и неизвестно, что ещё с ней делаете, у нас есть свидетели и заявление Вашей соседки, – ответили ему женщины.
Одна из них подошла к Маше, взяла за руку. Ладонь у этой женщины оказалась мокрой и холодной, и Машу вдруг затошнило от осознания, что её сейчас заберут из родного дома, и больше она никогда сюда не вернётся, не увидит Вадима Игоревича, не закроется в своей комнате от всего мира, не погуляет по лесу. «А как же волчица с волчатами?!» – вспомнила она.
- Не-е-е-ет!!! – заорала изо всех сил Маша, – Не-е-е-ет!!! Отпустите меня! Я сказала неправду! Я пошутила! По-шу-ти-ла!!! Он хороший! Хо-ро-ший! Он ухаживал за моей мамой, пока она болела! Он отвозит и забирает меня со школы, хоть другие дети ходят пешком! Я не хочу в приют! Не трогайте меня!
Обе «незваные» гостьи застыли в изумлении, а она подбежала к Вадиму Игоревичу, прижалась к нему, и горько заплакала, вцепившись в его рубашку.
- Не плач, Маша, не плач, успокойся, они сейчас во всём разберутся, я не позволю тебя увезти, не бойся, – бормотал он, неловко гладя её по голове.
- Не отдавай меня им, я боюсь их, боюсь остаться без тебя… папа, – всхлипывая, умоляла его девочка.
Вадим Игоревич уже сам чуть не плакал, так трогательно и волнительно происходила эта сцена, но он не позволил себе расслабиться, нахмурил брови и строго спросил у женщин:
- У вас есть ордер или официальное разрешение от прокурора на вторжение на частную территорию моей фермы?
Маша сразу же притихла, почувствовав, что сейчас решается её судьба.
- Официального документа нет, но есть устное распоряжение, – гордо ответили дамы.
- Я сейчас вызову полицию и посажу вас обеих на пятнадцать суток за хулиганство, – строго сказал он, – Так что, идите-ка вы отсюда и не возвращайтесь.
Женщины недовольно фыркнули, прямо почти, как обиженные кошки, и ушли, и тогда Маша всё-всё рассказала Вадиму Игоревичу, и про свой «заколдованный замок», и про волчат, которых нашла в овраге, и про их маму-волчицу, попавшую в старый капкан и, конечно, про то, как она воровала для волков еду с кухни.
- Эх, ты, Маша, Маша, – вздохнул он, – Могла бы сразу всё объяснить, я бы помог. Как же мне трудно с тобой, порой хочется бросить с тобой возиться, только ради твоей матери и не бросаю.
Маша слушала его, приютившись в углу кресла, и слёзы потихоньку выкатывались из её глаз. Не ручьём, а редкими-редкими каплями, кап, кап, кап… Каждая слеза – с горошину, ей-богу.
Отчим посмотрел на неё, опять вздохнул и куда-то вышел. Он довольно долго не возвращался, а потом вернулся с монтировкой в руках. Маша увидела страшную железяку и вскрикнула от испуга.
- Ох, девочка, да что ж ты так не доверяешь мне, вроде никогда повода не давал, – расстроенно пробормотал Вадим Игоревич, – Вставай, одевайся, пойдём твою волчицу спасать.
После этих слов Маша радостно закивала, подскочила с кресла и побежала надевать резиновые сапожки и курточку.
Когда они подошли к её тайному месту, волчица сразу почувствовала их присутствие и зарычала, но, узнав Машу, как будто даже хвостом слегка вильнула, или Маше это только показалось. Девочка подбежала к ней и стала торопливо отдавать ей кусочки мяса, приговаривая:
- Миленькая моя, хорошенькая моя, я тебе еду принесла, кушай, кушай.Волчата крутились тут же, и Маша бросила им сахарные косточки, и они сразу принялись их грызть, а волчице она выбирала самые лакомые кусочки, и та съедала угощение прямо из рук человека, а Маша тем временем изловчилась и связала ей передние лапы верёвкой, как научил отчим.
Сперва волчица не поняла подвоха, но Вадим Игоревич, не дав ей опомниться, резко приблизился и накинул на неё покрывало, а потом ловко схватил за заднюю лапу, попавшую в капкан, надавил на ржавую железяку монтировкой, капкан поддался и моментально открылся, освободив бедное животное из своего плена. Люди действовали так слаженно и быстро, что волчица даже сообразить ничего не успела. Она зарычала и подскочила, но тут Маша опять засюсюскала, стала подбрасывать в её сторону кусочки мяса, попутно помогая ей стаскивать верёвки с лап. Ну, вот, волчица и свободна. Беги, беги, миленькая, хорошенькая, к своим деткам. Как им повезло, что у них есть мама. Вот у Маши мамы нет, и ей не повезло…
- Пошли домой, заколдованная принцесса, – сказал Вадим Игоревич, утирая пот со лба и прерывая грустные мысли падчерицы.
Конечно, он переволновался, ведь волчица могла и не подпустить его, и Машу укусить, всё-таки это дикий зверь, и разве человек поймёт, что у него на уме, а вся ответственность – на нём, на Вадиме Игоревиче, он всё-таки взрослый, поэтому должен всё предугадать. Маша жалостливо посмотрела на отчима, робко спросив:
- Ты же простишь меня… папа?
- Прощу, конечно, что мне ещё остаётся, – добродушно ухмыльнулся он, и, взяв приёмную дочку за руку, повёл её в сторону деревни.
После всего случившегося отчиму, конечно, пришлось ещё разбираться с социальной службой, оправдываться, объяснять, с Машей беседовали психологи и специалисты по несовершеннолетним детям, но, в конечном итоге, когда всё прояснилось, фермера с его приёмной дочкой оставили в покое.
Волчицу ни возле деревни, ни в лесу никто больше никогда не встречал. Волки по своей природе вообще скрытные животные, и человеку просто так в лесу их почти невозможно увидеть. Должна ли быть волчица благодарна людям, которые её спасли? А за что? За то, что другие люди поставили в лесу капкан, в который волчица попала, и из-за чего её волчата могли остаться сиротами и, скорее всего, погибнуть? Главное, чтобы люди не становились волками, а волки просто так нападать на человека не будут, им и без нас еды в лесу хватает.