— Танечка, родная, — протянул он сладким голосом, — семья же мы с тобой! А семья должна помогать друг другу.
За его спиной из коридора появилась Лариса — крашеная блондинка лет сорока с ярко-красными губами и вызывающим декольте. Она держала в руках чашку кофе и смотрела на Таню с плохо скрываемым презрением.
— Феликс, дорогой, — промурлыкала она, — может, объяснишь своей племяшке, что гостеприимство — это святое?
Таня почувствовала, как внутри все закипает. Три недели назад дядя появился на их пороге с одним чемоданом и слезливой историей о том, как его выгнали из съемной квартиры. Кирилл, добрый душой, сразу согласился приютить родственника жены «на несколько дней». А потом появилась эта Лариса…
— Я работаю по двенадцать часов, — глухо проговорила Таня, — прихожу домой, а вы тут… тут как…
— Как хозяева? — перебил Феликс, и в его голосе появились злые нотки. — А может, мы и есть хозяева? Эта квартира досталась тебе от моей мамы, твоей бабушки. Значит, и мне в ней место есть.
Лариса усмехнулась и демонстративно села в Кириллово любимое кресло, закинув ногу на ногу.
— К тому же, — продолжал Феликс, — машина простаивает. Кирилл на работу на метро ездит, а я мог бы ее в дело пустить. Подработать немного.
— На чужой машине подработать?! — взорвалась Таня.
В этот момент в гостиную вошел Кирилл. Высокий, худощавый, с усталыми глазами. Работа в проектном бюро выматывала его, а домашний цирк окончательно добивал.
— Что здесь происходит? — спросил он тихо.
— Ничего особенного, — ответил Феликс, не выпуская из рук ключи. — Просто договариваемся о семейных делах.
Кирилл взглянул на жену. Таня стояла, вся напряженная, готовая взорваться. За три недели она похудела, появились темные круги под глазами. А все потому, что этот… родственник устроил в их доме бардак.
— Феликс, — сказал Кирилл осторожно, — давайте поговорим по-мужски.
— О чем тут говорить? — встряла Лариса. — Мы взрослые люди, можем жить, где хотим. Тем более в семейной квартире.
— Семейной?! — не выдержала Таня. — Это моя квартира! Моя! Бабушка Зина оставила ее мне!
Феликс рассмеялся — жирно, противно.
— Бабушка Зина была моей мамой в первую очередь. И если б я не уехал тогда в Питер за длинным рублем, квартира была бы моя.
Кирилл почувствовал, как в висках стучит. Этот человек медленно, но верно разрушал их семью. Сначала он просто жил у них, потом привел свою любовницу, потом начал вести себя как хозяин…
— Знаешь что, дядя, — произнес Кирилл, делая шаг вперед, — я думаю, тебе пора.
— Пора? — Феликс наморщил лоб. — Куда пора?
— Домой. К себе. Искать работу, жилье…
— А если я не хочу? — В голосе Феликса появилась угроза.
Лариса поставила чашку на столик и встала. Между ней и Феликсом словно пробежала искра понимания.
— Кирилл, — сказала она медленно, — ты, кажется, забываешь, кто здесь гость, а кто семья.
— Я здесь муж! — взорвался Кирилл. — И это мой дом!
— Твой? — Феликс сделал шаг к нему. Несмотря на жир, он был крупным мужчиной, и сейчас выглядел угрожающе. — А документы на квартиру на кого оформлены?
Таня побледнела. Документы были на ее имя, но дядя знал закон лучше, чем они думали.
— Я могу через суд доказать свои права, — продолжал Феликс. — Мама была в маразме, когда завещание писала. Меня, единственного сына, обошла стороной…
— Ты лжешь! — крикнула Таня. — Бабушка была в здравом уме!
— Докажи это теперь, — ухмыльнулся Феликс. — А пока что давайте жить мирно. Тем более что места всем хватит.
Кирилл смотрел на этого человека и понимал: назад дороги нет. Феликс не просто гость, который засиделся. Он пришел завоевывать. И отступать не собирается.
— Знаете что, — сказал Кирилл тихо, но в его голосе появилась злость, — завтра же все выясним. И с квартирой, и с правами, и с завещанием.
— Выясняйте, — махнул рукой Феликс. — А машинку мне пока дайте. На всякий случай.
— Никаких машинок, — отрезал Кирилл.
Феликс сжал ключи в кулаке.
— Тогда и говорить не о чем.
Лариса подошла к нему и взяла под руку.
— Пойдем, дорогой. Пусть подумают над нашим предложением.
Они направились к выходу из гостиной, но на пороге Феликс обернулся.
— Кстати, Танечка, я тут подумал… А что если мы тебя с Кириллом на дачу отправим? На лето. Воздухом подышите, а мы тут за хозяйством присмотрим.
Таня открыла рот, но слов не нашлось. Наглость дяди переходила все границы.
— Никто никуда не едет, — процедил Кирилл сквозь зубы.
— Посмотрим, — бросил Феликс и исчез в коридоре.
Кирилл и Таня остались одни. Молчали, переваривая услышанное.
— Кирилл, — прошептала Таня, — что нам делать?
Он обнял жену, прижал к себе. Она дрожала.
— Будем бороться, — сказал он твердо. — Но по закону. Честно.
— А если он и правда через суд…
— Не выйдет у него ничего, — перебил Кирилл. — Завещание законное, бабушка Зина была в здравом уме. У нас есть справки, свидетели…
Из коридора донесся громкий смех Ларисы и довольное бурчание Феликса. Они чувствовали себя хозяевами.
— Я больше так не могу, — призналась Таня. — Каждый день как на войне.
— Потерпи еще немного, — попросил Кирилл. — Завтра же к адвокату поедем.
Но утром их ждал сюрприз. Кирилл вышел во двор и не нашел свою машину на парковке. Побежал домой, ворвался в квартиру.
— Где моя машина?! — заорал он.
Феликс сидел за кухонным столом, неторопливо завтракал. Лариса жарила яичницу.
— А, машина… — протянул дядя. — Я же говорил, что она простаивает без дела.
— Где она?! — повторил Кирилл, и его голос прозвучал угрожающе.
— Я ее… одолжил. Знакомому. На пару дней.
— Ты украл мою машину!
— Украл? — возмутился Феликс. — Да я же семья! Разве семья может украсть?
Кирилл бросился к телефону, набрал номер полиции. Но Феликс только рассмеялся.
— Кого ты вызываешь? Участкового? Да он давно знает, что я тут живу. Скажу, что взял семейную машину по договоренности.
— У тебя нет прав на эту машину!
— А у меня есть прописка в этой квартире, — спокойно ответил Феликс. — Временная, но есть. И свидетели, что ты мне ключи сам давал.
Кирилл понял: дядя все продумал заранее. Каждый шаг, каждое слово. Это не спонтанное нахальство — это план.
Таня стояла в дверях кухни, бледная как полотно. Она видела, как муж борется с собой, пытаясь не сорваться.
— Знаешь что, дядя, — сказал Кирилл тихо, — игра окончена.
— Какая игра? — удивился Феликс.
— Твоя игра. Я понял, что ты задумал. Но не получится.
Кирилл развернулся и вышел из кухни. Через минуту он вернулся с большим чемоданом.
— Собирайся, — бросил он Феликсу. — И твоя подружка тоже.
— Ты что, спятил? — встала Лариса. — Мы никуда не пойдем!
— Пойдете, — сказал Кирилл железным голосом. — Добровольно или нет — это уже детали.
Феликс медленно поднялся из-за стола. Он был в два раза тяжелее Кирилла, но что-то в глазах зятя заставило его насторожиться.
— Кирилл, — заговорил он примирительно, — давай без глупостей…
— Двадцать минут на сборы, — перебил его Кирилл. — Потом я вызываю участкового и рассказываю про угнанную машину.
— Но я же родственник!
— Был родственником. А теперь ты вор и мошенник.
Лариса подбежала к Феликсу, схватила его за руку.
— Феликс, скажи ему что-нибудь! Мы не можем просто так уйти!
— Можете, — вмешалась Таня. — И должны.
Она стояла рядом с мужем, и впервые за три недели чувствовала себя защищенной.
— Хорошо, — сдался Феликс. — Но машину я не верну.
— Вернешь, — спокойно ответил Кирилл. — Или я напишу заявление об угоне. А там уже не до семейных разборок — уголовка.
Феликс понял: блефует или нет Кирилл, но проверять не стоит. Он развернулся и пошел собирать вещи.
Через полчаса дядя и его любовница стояли у порога с чемоданами. Феликс бросил ключи от машины на пол.
— Не думай, что это конец, — пригрозил он. — Еще увидимся.
— Надеюсь, что нет, — ответил Кирилл.
Дверь захлопнулась. Таня прислонилась к стене и заплакала — от облегчения, от усталости, от радости.
— Все кончено? — спросила она.
— Все кончено, — подтвердил Кирилл, обнимая жену. — Теперь мы снова дома.
За окном светило солнце, и квартира вдруг показалась просторной и светлой. Будто тяжелая туча ушла прочь, и можно снова дышать полной грудью.
А вечером они сидели на кухне, пили чай и планировали отпуск. Впервые за долгое время — только вдвоем, в своем доме, без непрошеных гостей и чужих претензий.
Дядя Феликс больше не появлялся. Говорили, что он уехал обратно в Питер. А машина Кирилла стояла во дворе — целая, невредимая, и такая родная.
Но через месяц позвонила соседка бабушки Зины — тетя Валя.
— Танечка, — взволнованно говорила она, — ты знаешь, что с твоим дядей случилось?
— Нет, — осторожно ответила Таня. — А что?
— Он в больнице лежит. В кардиологии. Инфаркт случился.
Таня почувствовала, как что-то сжалось в груди. Как ни был противен дядя, а все-таки родственник.
— Серьезно?
— Очень. Врачи говорят — еще немного, и все… А знаешь, что самое странное? — тетя Валя понизила голос. — Когда его в реанимацию везли, он все твое имя повторял. И про прощение что-то бормотал.
Таня молчала, переваривая новость.
— Его никто не навещает, — продолжала соседка. — Та его спутница сбежала, как только узнала про болезнь. А он совсем один лежит…
Вечером Таня рассказала Кириллу. Муж нахмурился.
— И что ты думаешь делать?
— Не знаю, — призналась она. — С одной стороны — он нас чуть из дома не выгнал. С другой…
— Он твой дядя, — закончил Кирилл.
— Да.
Они помолчали. За окном начинался дождь, капли стучали по стеклу.
— Поедешь к нему? — спросил Кирилл.
— Поеду, — решила Таня. — Но недолго.
Больничная палата пахла лекарствами и безнадежностью. Феликс лежал, подключенный к аппаратам, и выглядел совсем не так грозно, как месяц назад. Исхудавший, постаревший… маленький.
— Танечка? — прошептал он, увидев племянницу.
— Привет, дядя.
Она села на стул рядом с кроватью. Принесла яблоки и печенье — то, что разрешали врачи.
— Я думал, ты не придешь, — сказал Феликс тихо.
— Я тоже так думала.
Он попытался улыбнуться, но получилось жалко.
— Знаешь, — проговорил он, — когда сердце схватило, я понял… я понял, что всю жизнь делал что-то не то.
Таня слушала молча.
— Мама, твоя бабушка… Она пыталась меня вразумить, когда я в Питер уехал. Говорила: не гонись за длинным рублем, семья дороже. А я не слушал. Думал, разбогатею, тогда и вернусь героем.
— А что случилось в Питере? — спросила Таня.
— Ничего особенного, — вздохнул Феликс. — Работал, копил, но на жизнь все уходило. А потом фирма обанкротилась, меня сократили… И вот — приехал к вам с протянутой рукой.
Он замолчал, дыша тяжело.
— Но зачем ты… зачем квартиру отнимать хотел?
— Обиделся, — признался дядя. — На маму, на судьбу, на всех. Думал: раз уж не получилось по-хорошему, заберу силой. Глупо…
Таня смотрела на него и видела не того наглого захватчика, а просто уставшего, больного человека.
— Лариса-то сбежала, как только узнала, что денег нет и никогда не будет, — горько усмехнулся Феликс. — Оказывается, любила она не меня, а мои несуществующие богатства.
— Дядя, — сказала Таня осторожно, — а ты помнишь, как в детстве меня на карусели катал? На даче у бабушки?
Глаза Феликса неожиданно наполнились слезами.
— Помню. Ты такая маленькая была, смеялась…
— И рыбачить учил. И сказки рассказывал.
— Это был другой человек, — прошептал он. — Не этот… не этот жадный дурак.
Таня достала из сумочки конверт.
— Это что? — удивился Феликс.
— Деньги. На лечение. Кирилл согласился.
Дядя уставился на конверт, потом на племянницу.
— Зачем? После всего, что я…
— Потому что ты мой дядя, — просто ответила Таня. — И потому что бабушка Зина любила нас обоих.
Феликс заплакал — тихо, по-старчески.
— Прости меня, Танечка. Прости старого дурака.
— Прощаю, — сказала она и впервые за много лет обняла дяди.
Через два месяца Феликс выписался из больницы. Но домой к Тане и Кириллу не пошел. Снял небольшую комнату в коммуналке, устроился сторожем на стройку. Работа была несложная, как раз для человека после инфаркта.
Раз в неделю он приходил к племяннице на обед. Молча ел, рассказывал немного о работе, интересовался их делами. Никаких претензий, никаких требований.
— Знаешь, — сказала как-то Таня Кириллу, — он стал таким, каким был в моем детстве. Добрым дядей Феликсом.
— Болезнь научила, — ответил муж. — Иногда только так люди понимают, что важно в жизни.
А в новогоднюю ночь Феликс принес им подарки — скромные, купленные на свою небольшую зарплату. Самодельную рамку для фотографий и коробку конфет.
— С Новым годом, дети, — сказал он. — И спасибо вам. За то, что не озлобились. За то, что дали второй шанс.