На кухне пахло борщом и жареными котлетами. Галина устало вытерла лоб тыльной стороной ладони и посмотрела на кастрюлю, полную до краёв.
Опять. Сколько можно? — мелькнула у неё мысль. Казалось бы, пенсия уже не за горами, жизнь должна была идти размеренно: книги, дача, внуки на выходные. Но вместо этого каждый божий день её кухня превращалась в бесплатный ресторан для бесконечной родни Сергея.
— Галка, ну не дуйся, — заглянул в кухню муж, переминаясь с ноги на ногу. — Андрей с Лидкой ненадолго. На часок.
— На часок? — приподняла бровь Галина, указывая на три противня в духовке. — Это они «на часок»? А трое их отпрысков тоже «на часок»? Ты понимаешь, Серёжа, что твой брат и его семейка считают нашу квартиру филиалом столовой при вокзале?
— Ну что ты, — примирительно улыбнулся муж, — они же родные. Не гнать же их на улицу?
— Да? — язвительно переспросила Галина. — Может, тогда и счетчик на газ пусть оплачивают? А то у нас семья на шесть ртов, а платим мы вдвоём.
Сергей почесал затылок, явно не найдя, что возразить. Но дверь в прихожей уже грохнула, и весёлые крики разнеслись по квартире.
— Приехали! — радостно объявил он, будто речь шла о долгожданных гостях, а не о регулярных захватчиках.
Влетели Андрей и Лида, сразу же разувшись и оставив обувь так, что дверь едва закрылась. За ними протиснулись трое их детей — все с гаджетами, даже не поздоровались.
— Ой, как тут у вас тепло! — сказала Лида, снимая пальто и вешая его прямо на спинку стула. — Галь, ты у нас как всегда колдуешь!
— Я у плиты, да. Колдую, — сдержанно отозвалась Галина, разливая борщ. — Только колдовство моё никто не оплачивает.
— Да брось ты, — махнул рукой Андрей. — Родные ж мы. Какая оплата?
— Вот именно, — не выдержала она, ставя тарелки на стол с таким звуком, что ложки подпрыгнули. — Родные. Поэтому и садитесь за стол, как к себе домой.
— Галь, — тихо одёрнул её Сергей. — Не начинай…
— Я? — фальшиво удивилась она. — Это я начинаю?
В этот момент старший сын Андрея, не отрываясь от телефона, крикнул:
— Тётя Галь, а котлеты у вас ещё будут?
— Конечно будут, — сказала она с холодной улыбкой. — Я же обязана кормить вас до глубокой старости.
Лида прыснула, будто это была шутка.
— Ты у нас юмористка, Галь! Вот честно, иногда думаю: тебе на телевидение надо.
— Ага, — вставила Галина, — в передачу «Пусть говорят». Там как раз любят такие семейные истории: как одна семья живёт за счёт другой.
Сергей смущённо кашлянул, но в голосе брата прорезалась жёсткость:
— Слушай, Галя, ты поаккуратней. Мы ж не чужие тебе.
— Вот именно, — резко ответила она. — Поэтому и разговариваю прямо. Чужим бы я улыбалась и молчала.
Тишина повисла в воздухе. Дети захрустели хлебом, будто им всё равно, а Лида скрестила руки на груди.
— Ну ты даёшь, — с ехидцей сказала она. — Мы думали, у вас тут мир-дружба-жвачка, а у тебя, смотри-ка, зубы прорезались.
— Зубы у меня давно, — парировала Галина. — Просто я устала жевать обиды.
Сергей вскинул руки, словно миротворец между двумя армиями:
— Да прекратите! У нас нормальный вечер, зачем ссориться?
— Нормальный? — Галина громко рассмеялась, и в её смехе звенела усталость. — Это нормальный вечер, когда твой брат с женой приходят сюда, как в ресторан, а ты молчишь, как школьник на экзамене?
— Ну… — промямлил он.
— Серёж, — перебила его Лида, — ты бы жену свою успокоил. Мы же не с пустыми руками пришли, вот! — и вытащила из сумки бутылку лимонада.
Галина посмотрела на бутылку так, будто это была издёвка века.
— Великолепно, Лида. С таким вкладом вы точно обеспечили мне пенсию. Может, ещё одноразовые вилки принесёте в следующий раз?
— Галь! — взорвался наконец Сергей. — Ну хватит!
Она резко повернулась к нему:
— А ты, Серёжа, скажи честно: тебе удобно, что твоя жена в собственном доме чувствует себя поварихой на подхвате?
Он отвёл глаза. Ответа не последовало.
Молчание оказалось громче любых слов. И именно в этом молчании Галина впервые ясно поняла: или она начнёт говорить вслух, или утонет в собственной обиде.
Она вытерла руки о фартук и твёрдым голосом произнесла:
— С сегодняшнего дня правила меняются. Хотите приходить — приносите продукты. И готовьте сами. А то у меня сердце не железное.
Андрей прыснул:
— Ого! Вот это ультиматум!
Лида наклонилась вперёд, почти шипя:
— Думаешь, без тебя мы не проживём?
— Думаю, что пора проверить, — спокойно сказала Галина.
На этот раз не засмеялся никто. Даже дети оторвались от телефонов и уставились на неё.
А внутри неё — впервые за долгие годы — стало чуть легче.
Утро началось не с кофе. Утро началось с хлопка дверью.
Галина, заваривая себе крепкий чай, услышала характерное сопение Сергея: он уже встал, но ходил по квартире, как школьник, которому поставили двойку.
— Доброе утро, — сказала она нарочито бодро.
— Доброе… — буркнул он, не глядя. — Ты вчера перегнула.
— Я? — подняла бровь Галина, аккуратно намазывая масло на хлеб. — Перегнула? Это я перегнула, что посмела напомнить о своём доме?
— Ты же понимаешь, Андрей с Лидой теперь обиделись…
— Пусть обижаются. У них мышцы от обид не атрофируются, — холодно заметила она. — А у меня вот желудок атрофируется от вечной нервотрёпки.
Сергей молчал, но по его лицу было видно: он больше переживает за «обиженных» родственников, чем за жену.
Вот она, вся его правда. Мир любой ценой, даже если я плачу этой ценой каждый день.
Не успела она доесть бутерброд, как зазвонил телефон. На экране — «Андрей».
— Ну, держись, — пробормотала Галина и ответила.
— Галя, это что за цирк был вчера? — голос брата звенел возмущением. — Мы пришли по-семейному, а ты нас выставила, как чужих!
— Андрей, — устало сказала она, — я никого не выставляла. Я всего лишь сказала, что хватит кормёжки за наш счёт.
— Ах вот как? — вмешалась в трубку Лида, видимо, стояла рядом. — А сама жрёшь за счёт Сергея, между прочим. И ничего, не жалуешься!
Галина почувствовала, как в груди вскипает злость.
— Лидочка, я с Сергеем живу тридцать лет. Мы вместе квартиру купили, вместе кредиты тянули. Так что за чей счёт я «жру», ты, пожалуйста, свои слова обратно проглоти.
Сергей вздрогнул от её тона, но вмешаться не решился.
— Да мы бы без вашей милости прекрасно жили! — продолжал Андрей. — Просто к вам приходили, чтоб семья не распадалась.
— Семья у вас распадётся не от того, что я борщ вам не налила, — отрезала Галина. — А от того, что вы привыкли жить чужим трудом.
Трубка зашипела, и Лида воскликнула:
— Вот неблагодарная! Мы ж детей к вам привозили, чтоб им весело было!
— Ага, весело, — саркастично усмехнулась Галина. — Особенно, когда они ногами по моему дивану прыгают. Веселье мирового масштаба. Может, ещё ключи от квартиры вам выдать, чтобы без нас развлекались?
— Галя! — наконец встрял Сергей, вырывая у неё телефон. — Хватит!
Но разговор уже закончился: брат хлопнул трубкой.
Тишина повисла такая густая, что можно было резать ножом.
— Ну и что ты добилась? — злым шёпотом спросил муж. — Всех перессорила!
— Я добилась того, что впервые за много лет сказала правду, — резко ответила она. — А если тебя это не устраивает — скажи прямо.
Он отвернулся к окну, как будто там был ответ на все вопросы.
Молчание. Вечно это его молчание.
Вечером всё повторилось. Только теперь Андрей и Лида пришли не как гости, а как ревизоры.
— Мы поговорить, — заявил Андрей, едва переступив порог.
— Конечно, — иронично протянула Галина. — Опять на полный холодильник?
— Хватит язвить, — шикнула Лида. — Дело серьёзное.
Сергей суетливо махнул рукой:
— Ну проходите…
— Не надо! — твёрдо сказала Галина. — Разговор можно вести и в прихожей.
Это их явно задело. Андрей вздулся, как самовар:
— Ты вообще понимаешь, что квартира эта половина наша?
Галина моргнула.
— Простите, что?
— Да-да, — вмешалась Лида, глаза её горели. — Твоему Сергею квартиру мама оставила по наследству. И мы имеем право на часть!
Сергей побледнел.
— Андрюша, ну ты… зачем…
— А зачем скрывать? — ехидно сказала Лида. — Мы молчали, пока Галя была тише воды. А теперь, коли рот открыла, пусть знает: мы тоже наследники.
Галина почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Значит, всё это время вы сюда ходили не просто так…
— А что? — пожал плечами Андрей. — Мы просто ждали момента.
— Браво, — горько усмехнулась она. — Тридцать лет я думала, что кормлю родню, а оказывается — будущих совладельцев квартиры.
— Не утрируй, — сказал Сергей, но голос его дрожал.
— Я не утрирую, — огрызнулась она. — Я наконец всё поняла.
Лида сложила руки на груди, как победитель:
— Так что, Галь, если не хочешь по-хорошему — будем решать через суд.
— Отлично! — резко ответила Галина. — Хоть раз в жизни я услышу честное слово от вас, а не вечное «мы же семья».
Сергей попытался что-то сказать, но в этот момент Галина уже знала: назад пути нет.
Впервые за долгие годы она смотрела на мужа и понимала — он больше не союзник. Он — человек, который позволил превратить её жизнь в поле боя.
А Андрей и Лида… они просто наконец-то показали свои настоящие лица.
Поздно ночью Галина долго лежала без сна. С потолка падали тени, и всё внутри неё кипело.
Или я начну бороться за себя, или меня сотрут. Я больше не молчу.
Её руки дрожали, но в груди росла странная сила.
Судебный зал пах пылью, старой мебелью и чужими нервами. Галина сидела на скамейке, чувствуя, как подкашиваются ноги. За тридцать лет брака она многое пережила: семейные застолья, болезни, ремонты, даже долгий кредит. Но вот этого — публичной разборки за крышу над головой — не ждала.
Справа сидели Андрей с Лидой, воинственно скрестив руки. Слева — Сергей. И именно его взгляд жёг Галину сильнее всего.
Он не смотрел на неё. Он всё время прятал глаза.
Судья сухим голосом огласил бумаги: наследство, доли, спорные метры. Галина слушала, и внутри всё клокотало. Сколько лет я думала, что у нас семья. Сколько лет я глотала обиды. А теперь — они хотят делить мою жизнь, как кусок пирога.
— Ваша честь, — вдруг заговорила Лида, — мы считаем, что проживать вместе невозможно. Просим выделить нам часть имущества.
— А может, ещё и кухню пополам распилить? — не выдержала Галина. — Я у плиты стояла тридцать лет, так что половина сковородок точно моя.
В зале кто-то хихикнул, но судья строго поднял глаза.
— Тише.
Андрей ухмыльнулся:
— Ну что, Галь, не ожидала, что мы дойдём до суда?
Она посмотрела прямо в его глаза:
— Я не ожидала, что мой муж будет сидеть рядом с вами.
Сергей дёрнулся.
— Галя, не начинай…
— Не начинай? — в её голосе дрожал гнев. — Ты меня бросил, Серёжа. Бросил в тот момент, когда встал не рядом со мной, а рядом с ними.
— Я просто не хочу скандалов! — выкрикнул он.
— А я не хочу жить в аду, — резко ответила она.
Судья снова попросил тишины, но напряжение уже витало в воздухе, будто гроза готова ударить.
Галина выпрямилась.
— Я не против делить. Но пусть знают: у меня тоже есть голос. Я больше не молчу. И если им так нужна эта квартира — пусть покупают мою долю. А я уйду. Уйду туда, где никто не будет считать меня поварихой и бесплатной прислугой.
Андрей замер, Лида побледнела.
— Ты… серьёзно? — прошептал Сергей.
Она посмотрела на него твёрдо.
— Серьёзнее, чем когда-либо. Я прожила жизнь с человеком, который не смог сказать ни одного слова в мою защиту. Я заслуживаю другого финала.
Судья что-то писал, но для неё в этот момент мир остановился.
Сергей впервые поднял глаза. И в них — растерянность, страх.
— Галь… я же…
— Поздно, Серёжа, — перебила она. — Теперь я впервые за тридцать лет живу ради себя.
Она встала и вышла из зала, оставив за спиной и брата, и Лиду, и мужа. За дверью было холодно, но внутри — впервые за долгое время — стало тепло.