«Последний шанс»

• Ну что, Марина Викторовна, результаты готовы. Я вас поздравляю, вы беременны!

Марина замерла. Сорок лет, а тут на тебе — беременна. Как будто кто-то перепутал сценарии её жизни.

• Вы уверены? Может, ошибка какая?
• Какая ошибка, голубушка? Две полоски как две полоски. Срок маленький, недели четыре. Но учитывая ваш возраст, советую встать на учёт как можно скорее.

Марина вышла из кабинета врача, словно в чужом теле. В голове крутилось только одно: «Как я скажу Лёше? Он же меня убьёт».

Они с мужем прожили вместе пятнадцать лет. Детей всё откладывали — то карьера, то ипотека, то ремонт. А потом как-то решили, что уже поздно, да и зачем им это надо. Точнее, Лёша решил. А она… она просто согласилась. Как всегда.

Домой Марина шла пешком, хотя обычно ездила на маршрутке. Надо было подумать. Сорок лет — это же последний шанс. Другого не будет. А она всегда хотела ребёнка, просто боялась себе в этом признаться.

Лёша сидел на кухне и смотрел футбол на планшете. Даже не повернулся, когда она вошла.

• Ужин в микроволновке, — буркнул он, не отрываясь от экрана.
• Лёш, нам надо поговорить.
• Что случилось? — он наконец поднял глаза. — Ты какая-то странная.
• Я беременна.

Тишина повисла такая, что было слышно, как тикают часы на стене. Потом Лёша расхохотался.

• Хорошая шутка! А теперь серьёзно, что случилось?
• Я не шучу. Я была у врача сегодня. Четыре недели.

Лицо мужа изменилось. Он отложил планшет и встал.

• Ты что, с ума сошла? Какой ребёнок в сорок лет? Ты представляешь, сколько сейчас рождается больных детей? А риски для тебя? А деньги? Мы только кредит за машину закрыли!
• Но это мой последний шанс, — тихо сказала Марина.
• Какой шанс? На что? На бессонные ночи и подгузники в нашем возрасте? Когда ему будет двадцать, нам будет за шестьдесят! Мы уже решили этот вопрос давно.
• Нет, Лёша. Ты решил. А я просто молчала.

Лёша отшатнулся, будто она его ударила.

• Завтра же идёшь и решаешь эту проблему. Я не готов в сорок два становиться отцом.
• А я готова стать матерью. И я рожу этого ребёнка, с тобой или без тебя.

Марина сама не ожидала от себя таких слов. Но внутри что-то щёлкнуло. Как будто всю жизнь она была заводной куклой, а теперь пружина распрямилась.

Лёша хлопнул дверью и ушёл. Вернулся поздно ночью, от него пахло чем-то сладким. Марина притворилась спящей.

Утром он был непривычно тих.

• Ладно, — сказал он за завтраком. — Если ты так хочешь этого ребёнка, давай хотя бы сделаем всё правильно. Скрининг, все анализы. И если что-то не так — никаких «но».

Марина кивнула. Это уже была маленькая победа.

Через неделю они поехали к свекрови. Надо было сказать ей новость. Лёша был уверен, что мать будет на его стороне.

Валентина Петровна выслушала их молча. Потом посмотрела на сына долгим взглядом.

• А что ты так переживаешь? Боишься, что не справишься? Или что люди скажут? Так на людей не угодишь. Будешь без детей — скажут эгоисты. Родите — скажут старые дураки.
• Мама, ты не понимаешь…
• Это ты не понимаешь, Лёшенька. Я всегда хотела большую семью, много детей. Но не сложилось. Твой отец был против, да и здоровье подвело. Только тебя и смогла родить. А теперь у меня шанс понянчить внуков. Все подруги уже давно бабушки, одна я как неприкаянная.

Марина посмотрела на свекровь по-новому. Они никогда не были особо близки, а тут такая поддержка.

• Валентина Петровна, спасибо вам.
• Да ладно, чего уж там. Я внуков хочу понянчить, пока не совсем старая. А то все подруги уже давно бабушки, одна я как неприкаянная.

Лёша сжал губы в тонкую линию.

• Вы сговорились, что ли? Мам, ты же сама говорила, что дети — это тяжело.
• Говорила. И сейчас скажу. Тяжело. Но без них… пусто как-то. Вот умру я, а после меня что? Только ты. А после тебя кто? Никого. Пустота.

Дома Лёша снова завёл разговор о скрининге.

• Если что-то не так, мы прерываем. Это моё условие.
• А если всё так?
• Тогда… тогда посмотрим.

Марина согласилась на скрининг, но для себя уже всё решила: что бы ни показали анализы, она будет рожать. Это её последний шанс. И она его не упустит.

На приёме у генетика Лёша был особенно настойчив.

• Доктор, нам нужен полный скрининг. С проколом. Чтобы наверняка.
• Амниоцентез имеет риски, — заметил врач. — Это инвазивная процедура, может спровоцировать выкидыш.
• Вот именно! — воскликнула Марина. — Я не буду рисковать.
• А рожать больного ребёнка ты готова? — Лёша повысил голос. — Подумай о нём, а не о себе!
• Я думаю о нём! Поэтому и не хочу рисковать!

Врач переводил взгляд с одного на другого.

• Давайте сначала сделаем неинвазивный скрининг. Если результаты будут хорошие, возможно, и не понадобится амниоцентез.

Они согласились. Но дома ссора продолжилась.

• Ты эгоистка, — бросил Лёша. — Думаешь только о своём желании родить. А о ребёнке ты подумала? О том, каким он может родиться?
• А ты подумал о том, что это мой последний шанс? Что я всю жизнь откладывала, уступала, соглашалась с тобой? Хоть раз ты можешь уступить мне?

Лёша ушёл спать в гостиную. А утром объявил, что переезжает к матери на время, пока Марина «не образумится».

Но вместо того, чтобы поддержать сына, Валентина Петровна приехала к Марине.

• Ты как тут? Не переживай, он вернётся. Мужики, они как дети — пошумят и успокоятся.
• Валентина Петровна, почему вы меня поддерживаете? Мы же никогда особо не ладили.

Свекровь поправила выбившуюся прядь волос.

• Знаешь, я ведь всегда мечтала о большой семье. Но твой свёкор был против. Карьера, говорил, деньги, квартира маленькая. А потом, когда Лёше было три года, и вовсе ушёл. Сказал, не для того он жизнь строил, чтобы в песочнице сидеть. Вот я и боюсь, что Лёшка пойдёт по его стопам. Гены, они своё берут.
• И что мне делать?
• Рожать, девка. Рожать и не сомневаться. А с Лёшкой я поговорю. Он у меня хоть и упрямый, но не дурак.

Скрининг показал низкий риск патологий. Но Лёша всё равно настаивал на амниоцентезе. Марина отказалась наотрез. Они почти не разговаривали, хотя Лёша и вернулся домой.

Валентина Петровна приходила каждый день, приносила соленья, варенья, «чтоб дитё витаминами не обделено было». Готовила, убирала, поддерживала Марину как могла.

• Ты не переживай, — говорила она. — Я с тобой буду. Поможем друг дружке.

А потом случилось чудо. На УЗИ в двадцать недель врач улыбнулась и сказала:

• Поздравляю, у вас будет мальчик. И с ним всё в порядке.

Лёша, который пришёл с Мариной на приём, вдруг разрыдался. Прямо там, в кабинете.

• Прости меня, — сказал он жене вечером. — Я был неправ. Я просто боялся. За тебя, за ребёнка. За нас всех.
• А я не боялась? Я до сих пор боюсь. Но это мой последний шанс, понимаешь?
• Наш последний шанс, — поправил он её и впервые за долгое время обнял.

Беременность протекала тяжело. Токсикоз, отёки, давление. Марина часто лежала в больнице на сохранении. Лёша навещал её каждый день, приносил фрукты, книги, сидел рядом часами.

• Знаешь, — сказал он однажды, — я теперь думаю, что мы правильно сделали. Это же наше продолжение, наше наследие. Может, даже второго родим потом. И третьего. Представляешь, целая династия!

Марина только улыбнулась. Какой второй в её возрасте? Но было странно слышать такие слова от человека, который всю жизнь был против детей.

Роды были тяжёлыми. Двадцать часов схваток, а потом экстренное кесарево. Но когда Марине положили на грудь маленький красный комочек, она забыла обо всём.

• Дмитрий Алексеевич, — прошептала она. — Добро пожаловать в этот мир.

Первые месяцы были как в тумане. Недосып, колики, бесконечные кормления. Марина чувствовала себя тряпкой, которую выжали и бросили. Каждый крик ребёнка отзывался в голове острой болью. Она не могла спать, не могла есть, не могла думать ни о чём, кроме того, когда же это закончится.

Особенно невыносимо было видеть молодых мамочек в парке. Они выглядели свежими, счастливыми, будто материнство их совсем не изматывало. Их дети спокойно спали в колясках, а не орали сутками напролёт, как Димка.

• Что я делаю не так? — спрашивала Марина у свекрови, когда та приходила помочь. — Почему у всех дети как дети, а мой орёт без остановки?
• Все дети разные, — отвечала Валентина Петровна, забирая плачущего внука. — И все мамы разные. Не сравнивай себя с другими.

А потом пришло разочарование.

Она ожидала, что материнство принесёт ей какое-то особое счастье, наполнит жизнь смыслом. Но вместо этого она чувствовала только усталость и раздражение. Ребёнок требовал внимания двадцать четыре часа в сутки, и у неё не оставалось времени даже на душ.

Каждый раз, когда она видела в соцсетях фотографии счастливых мамочек с подписями «лучшая работа в мире», её накрывала волна стыда и злости. Почему у них получается, а у неё нет? Почему они светятся от счастья, а она мечтает только о том, чтобы выспаться?

• Я, кажется, совершила ошибку, — призналась она свекрови через полгода после родов. — Я не справляюсь. Я не чувствую той любви, о которой все говорят. Мне просто тяжело. Каждый день как пытка. Я просыпаюсь и первая мысль — когда же это кончится?

Валентина Петровна обняла её.

• Это нормально, девочка. У всех так бывает. Это пройдёт, вот увидишь. А пока я помогу. Ты отдохни, поспи, сходи куда-нибудь. А мы с Димкой справимся.

Но легче не становилось. Марина всё больше отстранялась от ребёнка, перекладывая заботы на свекровь, которая с радостью возилась с внуком.

А вот Лёша неожиданно увлёкся идеей отцовства. Но не самим ребёнком, а именно идеей. Он часами мог говорить о том, как Димка продолжит их род, как он вырастет и станет успешным, знаменитым, богатым. Хотя сам Лёша особыми успехами похвастаться не мог — работал менеджером среднего звена в небольшой компании, карьера стояла на месте, зарплата не росла.

• Знаешь, — сказал он как-то Марине, — я думаю, нам надо ещё одного. Димке будет веселее с братиком или сестрёнкой. А потом и третьего. Представляешь, какая у нас будет династия? Дети, внуки, правнуки!

Марина посмотрела на него, как на инопланетянина.

• Какой ещё второй? Я с этим-то не справляюсь! Ты хоть видишь, что происходит? Я на грани! Я не сплю, не ем нормально, я ненавижу свою жизнь!
• Так я же помогаю! И мама помогает!
• Помогаешь? Ты? Ты только и делаешь, что рассказываешь, каким великим человеком вырастет наш сын. А подгузник кто меняет? Кто ночью встаёт? Кто его купает, кормит, лечит, когда болеет?
• Мама, — честно ответил Лёша. — Но я работаю! Я деньги зарабатываю!
• Которых едва хватает на жизнь! А ты хочешь ещё детей!
• Мы справимся! Главное — продолжить род!

Марина не могла поверить своим ушам. Человек, который был категорически против одного ребёнка, теперь хотел целую футбольную команду?

• Ты с ума сошёл. Я больше не хочу детей. Никогда.

Это стало началом конца. Они всё чаще ссорились. Лёша обвинял её в том, что она плохая мать, что не любит сына. Марина кричала, что он лицемер, что раньше сам не хотел детей, а теперь строит из себя продолжателя рода, хотя сам с ребёнком и не возится.

Валентина Петровна наблюдала за этим со стороны. Она всё больше времени проводила с внуком, забирая его к себе на выходные, а иногда и на всю неделю.

• Вы разберитесь между собой сначала, — говорила она. — А Димка пока у меня поживёт.

И действительно, с бабушкой мальчик был спокойнее и счастливее. Валентина Петровна, несмотря на возраст, была полна энергии. Она играла с внуком, читала ему книжки, водила в парк, готовила вкусную еду. И всё это с таким энтузиазмом, будто только этого и ждала всю жизнь.

• Как вы не устаёте? — спрашивала Марина, глядя, как свекровь в шестьдесят пять лет носится с внуком по детской площадке.
• А чего уставать-то? Радость это, а не усталость. Я всю жизнь о большой семье мечтала. Вот, дождалась наконец.

Через год они с Лёшей развелись. Лёша съехал к матери, забрав сына. Марина не возражала. Она чувствовала странную смесь облегчения и стыда.

• Я плохой человек, да? — спросила она у Валентины Петровны, когда та пришла забрать вещи внука.
• Нет, девочка. Ты просто человек. Со своими слабостями и ошибками. Знаешь, материнство — оно разное бывает. Не всем дано быть наседкой. Но ты дала жизнь хорошему мальчику. И это уже немало.
• Вы не злитесь на меня?
• За что? За то, что ты честна сама с собой? Лучше так, чем мучить себя и ребёнка. Я вот думаю… может, тебе к психологу сходить? У тебя, похоже, эта… как её… послеродовая депрессия. Она долго длиться может, если не лечить.

Марина пообещала подумать. Но к психологу так и не пошла. Вместо этого она с головой ушла в работу. Взяла повышение, о котором давно мечтала, но отказывалась из-за беременности и декрета.

Она виделась с сыном раз в неделю. Приходила к свекрови, приносила подарки, играла с мальчиком час-другой и уходила с чувством выполненного долга.

Валентина Петровна никогда не упрекала её. Она вообще была удивительной женщиной — энергичной, позитивной, несмотря на возраст. В шестьдесят пять она выглядела на пятьдесят, занималась йогой, осваивала интернет и возилась с внуком с таким энтузиазмом, будто сама его родила.

• Ты знаешь, — сказала она как-то Марине, — я ведь всегда о такой жизни мечтала. Чтоб дом полон детей, внуков. Чтоб шум, гам, беготня. Когда Лёша маленький был, я всё думала — вот бы ещё родить. Но не сложилось. А теперь у меня Димка. И я счастлива.

Лёша женился через два года после развода. Его новая жена, молодая девушка лет тридцати, быстро забеременела. Валентина Петровна сообщила об этом Марине без всякого осуждения.

• Теперь у Димки будет братик или сестричка. Хорошо, что они будут недалеко по возрасту.
• Лёша счастлив, наверное? Получил свою династию.
• Да он только об этом и говорит. Всё планы строит, как дети его дело продолжат.
• Какое дело? — усмехнулась Марина. — У него и дела-то никакого нет.
• Ну, мечтать не вредно, — улыбнулась Валентина Петровна. — Главное, что детей любит. По-своему, конечно. Больше идею, чем самих детей. Но всё равно любит.
• Вы не злитесь на меня за то, что так вышло? — снова спросила Марина.
• За что злиться? Жизнь такая штука… Никогда не знаешь, куда повернёт. Главное, что Димка растёт хорошим мальчиком. А остальное… Переживём.

Димке исполнилось три года. Он был копией Лёши — такой же упрямый, с таким же пронзительным взглядом. Но характером больше походил на бабушку — общительный, весёлый, любознательный.

Марина смотрела, как он играет с новой машинкой, которую она ему подарила, и думала о странностях жизни. Она получила то, чего так хотела — ребёнка. Но не смогла стать той матерью, о которой мечтала. Зато Лёша, который был категорически против, стал одержим идеей продолжения рода, хоть и не особо занимался сыном. А Валентина Петровна, которая должна была бы осуждать невестку, стала ей почти подругой и настоящей матерью для внука.

• Бабуля, смотри, как едет! — Димка с восторгом катал машинку по полу.
• Вижу, солнышко, вижу! — Валентина Петровна светилась от счастья.
• Мама, ты тоже посмотри!

Марина вздрогнула. Он редко называл её мамой. Обычно просто по имени или никак.

• Смотрю, Димочка. Очень красивая машинка.
• Ты ещё придёшь?
• Конечно, приду. В следующее воскресенье.
• Обещаешь?
• Обещаю.

Она не знала, правильно ли поступила тогда, решив родить вопреки всему. Не знала, хорошая ли она мать. Но глядя на счастливое лицо сына, на то, как он играет с бабушкой, она думала, что, может быть, всё не так уж плохо. Может быть, иногда последний шанс — это просто шанс понять, чего ты на самом деле хочешь от жизни.