Анна вздохнула и в сотый раз протёрла кухонный стол. Телефон зазвонил так неожиданно, что тряпка выскользнула из рук и шлёпнулась на пол.
- Анечка, доченька! Я тут мимо проезжала, думаю — загляну к вам на часок. Соскучилась по внуку, да и тебя давно не видела.
Анна замерла с поднятой тряпкой. Мама. Опять без предупреждения. И Виталик дома.
- Мам, я же просила звонить заранее. Виталий сегодня работает из дома, у него важные звонки, — соврала Анна, оглядывая квартиру взглядом сапёра, ищущего мины.
В гостиной на диване лежала горка остриженных ногтей — утренний «урожай» мужа. На батарее сушились его носки, распространяя специфический аромат. А на светлой обивке дивана красовалось свежее жирное пятно — след от рук после вчерашних чебуреков.
- Ой, да какие проблемы? Я тихонечко посижу, не буду мешать твоему Виталику. Я уже подъезжаю, через пять минут буду.
Гудки. Анна бросила тряпку и заметалась по квартире, как таракан под светом внезапно включённой лампы.
- Витя! Мама едет! — крикнула она в сторону ванной, где муж неспешно брился, насвистывая “Пусть распускаются цветы”.
- Ну и что? — донеслось оттуда. — Пусть едет. Дорогу знает.
Анна закатила глаза. Семь лет брака, а он так и не понял. Её мама — Людмила Петровна — была генералом чистоты. В её квартире можно было делать операции без дополнительной стерилизации. И это после того, как первый муж, уходя, бросил ей: «Ты плохая хозяйка, Люда». С тех пор прошло тридцать лет, но мама до сих пор доказывала всему миру обратное.
А Виталик… Виталик был её полной противоположностью.
- Сашенька! — позвала Анна сына. — Помоги маме быстро убраться, бабушка едет!
Семилетний Саша выглянул из своей комнаты с планшетом в руках.
- А что мне за это будет?
«Весь в отца», — подумала Анна, но вслух сказала:
- Мороженое. Два шарика.
- Три, — деловито поправил сын.
- Два с половиной, и это моё последнее предложение.
- По рукам, — кивнул Саша, откладывая планшет.
Анна металась по квартире, собирая ногти с дивана, снимая носки с батареи и оттирая жирные пятна. Саша помогал с разбросанными вещами отца. Виталик же вышел из ванной, окутанный облаком одеколона.
Виталик вышел из ванной, окутанный облаком одеколона, как космонавт защитным скафандром.
- Ань, ты чего так суетишься? — спросил он, наблюдая, как жена на коленях оттирает пятно от кетчупа на ковре.
- Потому что твоя мама — не моя, — буркнула Анна. — И я не хочу, чтобы она видела, как мы… как ты живёшь.
- Как это — я? — удивился Виталик. — Мы вместе живём, между прочим.
- Ага, только ногти на диване стригу не я, — парировала Анна, вставая с колен.
Звонок в дверь раздался ровно через пять минут, как и обещала Людмила Петровна. Анна пригладила волосы и открыла дверь.
- Мамочка! Как я рада тебя видеть!
Людмила Петровна, подтянутая шестидесятилетняя женщина с идеальной укладкой и в безупречном костюме, чмокнула дочь в щёку и протянула пакет.
- Я вам тут пирог… ой, то есть запеканку творожную привезла. Сашеньке понравится.
- Бабуля! — Саша вылетел в коридор и повис на бабушке.
- Осторожно, костюм помнёшь, — автоматически произнесла Людмила Петровна, но внука обняла крепко.
Виталик вышел из комнаты, на ходу застёгивая рубашку.
- Здравствуйте, Людмила Петровна. Какими судьбами?
- Проезжала мимо, решила заглянуть. Давно внука не видела.
Анна заметила, как мама сканирует квартиру рентгеновским взглядом, выискивая недочёты в уборке. Но Анна была готова — за пять минут она совершила невозможное.
- Проходите на кухню, я чай поставлю, — предложила Анна.
- Я с вами посижу немного и поеду, — сказала Людмила Петровна, проходя на кухню. — У меня ещё дела сегодня.
Анна выдохнула. Быстрый визит — это хорошо. Меньше шансов, что мама заметит что-то не то.
Но не тут-то было.
Пока Анна заваривала чай, Саша потащил бабушку показывать новый конструктор. А когда они вернулись на кухню, лицо Людмилы Петровны напоминало бетонную стену — верный признак того, что она что-то заметила, но из вежливости молчит.
- Чудесный конструктор, — сказала она, садясь за стол. — А что это у вас шторы такие… интересные?
Анна застыла с чайником в руке. Шторы! Она забыла про шторы в детской! Виталик вчера ел там чипсы и вытер руки о край занавески, оставив жирные разводы.
- Да, надо постирать, — как можно непринуждённее ответила Анна. — Всё руки не доходят.
- Я могу помочь, — предложила Людмила Петровна. — Сейчас же снимем и постираем.
- Не надо! — слишком поспешно воскликнула Анна. — То есть… я сама справлюсь, мам. Правда.
Людмила Петровна поджала губы, но промолчала.
Виталик, как ни в чём не бывало, взял печенье из вазочки, откусил половину, а крошки стряхнул прямо на пол. Анна почувствовала, как щёки заливает краска.
- А как твоя работа, Виталий? — спросила Людмила Петровна, делая вид, что не заметила крошек.
- Нормально, — пожал плечами Виталик. — Платят мало, но и делать особо ничего не надо.
Анна пнула его под столом.
- Виталий шутит, — улыбнулась она. — Он очень ценный сотрудник. Правда, дорогой?
- Ага, без меня как без рук, — хмыкнул Виталик. — Людмила Петровна, а вы не знаете хорошего стоматолога? А то у меня зуб ноет, а к нашему районному идти — себе дороже.
- Знаю, конечно, — кивнула Людмила Петровна. — Я тебе телефончик оставлю.
Виталик потянулся за следующим печеньем, и тут произошло непоправимое: он задел чашку с чаем, и тёмная жидкость разлилась по белоснежной скатерти.
- А! — вырвалось у него. — То есть, извините.
Анна вскочила за тряпкой, а Людмила Петровна сидела с лицом сфинкса, наблюдая, как чай впитывается в ткань.
- Ничего страшного, — произнесла она тоном, которым обычно объявляют смертный приговор. — С кем не бывает.
Анна лихорадочно промокала скатерть, чувствуя жар на щеках. Семь лет она скрывала от мамы, какой на самом деле у неё муж. Семь лет придумывала отговорки, почему маме лучше предупреждать о визитах заранее. «Виталий не любит неожиданных гостей», «у Виталия важная работа, ему нужна тишина», «Виталий устаёт на работе, ему нужен покой».
А на самом деле ей просто было стыдно за его привычки.
- Я, пожалуй, пойду, — сказала Людмила Петровна, допив чай. — Спасибо за гостеприимство.
- Уже? — расстроился Саша. — А как же мультик посмотреть?
- В следующий раз, внучок, — пообещала Людмила Петровна, целуя его в макушку. — Бабуле нужно ещё заехать в одно место.
У двери Анна тихо извинилась перед мамой.
- Мам, прости за… всё это.
Людмила Петровна внимательно посмотрела на дочь.
- Я всё вижу, Аня. Ты стыдишься мужа передо мной. Думаешь, я не понимаю, почему ты просишь предупреждать о визитах?
- Я просто не хочу, чтобы ты считала меня плохой хозяйкой, — опустила глаза Анна.
Людмила Петровна вздохнула и взяла дочь за руку.
- Доченька, ты прекрасная хозяйка. И мать замечательная. А вот муж у тебя… — она замялась, подбирая слова, — своеобразный.
- Он хороший, мам, — автоматически начала защищать мужа Анна. — Просто у него свои привычки.
- Привычки вытирать руки о шторы и стричь ногти на диване? — приподняла бровь Людмила Петровна. — Я всё видела, Аня. И носки на батарее тоже.
Анна издала звук, похожий на писк проколотого воздушного шарика, и прикрыла лицо руками.
- Господи, как стыдно…
- Стыдно должно быть не тебе, а ему, — твёрдо сказала Людмила Петровна. — Ты живёшь в квартире, которая досталась тебе от бабушки. Ты содержишь эту квартиру в чистоте, насколько это возможно с таким… соседом. Ты воспитываешь сына. А он что?
- Он работает, — неуверенно сказала Анна.
- И много приносит?
Анна промолчала. Зарплата Виталика едва покрывала его собственные расходы.
- Вот именно, — кивнула Людмила Петровна. — Знаешь, почему я ушла от твоего отчима?
- Потому что он пил? — удивилась Анна неожиданной смене темы.
- Нет. Потому что он был точно таким же, как твой Виталик. Только без чипсов и с другими привычками. Но суть та же — неуважение. К дому, к быту, ко мне. Я терпела десять лет, а потом поняла — хватит. И знаешь что? Это было лучшее решение в моей жизни.
Анна молчала, переваривая услышанное.
- Я не говорю, что тебе нужно что-то делать прямо сейчас, — мягко добавила Людмила Петровна. — Просто подумай. И перестань стыдиться передо мной. Я на твоей стороне, что бы ты ни решила.
Она обняла дочь и ушла, оставив Анну в раздумьях.
Вечером, когда Саша уже спал, а Виталик смотрел футбол, Анна села рядом с ним на диван.
- Вить, нам надо поговорить.
- Сейчас матч, Ань, — отмахнулся он, не отрывая глаз от экрана.
- Нет, сейчас, — настояла она, выключая телевизор.
- Эй! Там пенальти сейчас будет! — возмутился Виталик.
- А у нас сейчас будет серьёзный разговор, — твёрдо сказала Анна. — Я больше не могу так жить.
- Как — так? — не понял Виталик.
- Вот так, — Анна обвела рукой комнату. — Я устала быть твоей горничной. Устала стыдиться тебя перед мамой. Устала оправдываться за твои привычки.
- Да ладно тебе, — усмехнулся Виталик. — Подумаешь, ногти на диване подстриг. Не преувеличивай.
- Дело не в ногтях, — покачала головой Анна. — Дело в уважении. Точнее, в его отсутствии.
- Я тебя уважаю, — нахмурился Виталик.
- Правда? — Анна посмотрела ему в глаза. — Тогда почему ты вытираешь руки о шторы? Почему разбрасываешь вещи? Почему не помогаешь с уборкой? Почему твоя зарплата уходит на твои развлечения, а квартплату и продукты оплачиваю я?
Виталик открыл рот, но не нашёлся с ответом.
- И почему, — продолжила Анна, — ты не общаешься со своей дочерью от первого брака? Ей уже пятнадцать, а ты даже не знаешь, в каком она классе учится.
- Это не твоё дело, — огрызнулся Виталик.
- Вот именно это и есть моё дело, — спокойно сказала Анна. — Потому что это показывает, какой ты человек. И знаешь что? Мне не нравится то, что я вижу.
Виталик встал с дивана.
- И что ты предлагаешь? Развестись из-за носков на батарее?
- Нет, — покачала головой Анна. — Я предлагаю тебе измениться. Или съехать.
- Что? — Виталик уставился на неё, как на говорящую рыбу. — Ты меня выгоняешь?
- Я даю тебе выбор, — спокойно ответила Анна. — Либо ты начинаешь уважать меня и наш дом, либо ищешь другое место для жизни. Это моя квартира, Виталий. И я больше не позволю превращать её в свинарник.
- Да ты… да ты… — Виталик задыхался от возмущения. — Да ты без меня пропадёшь!
- Нет, — улыбнулась Анна. — Не пропаду. Я сильнее, чем ты думаешь. И я заслуживаю лучшего.
Виталик хлопнул дверью и ушёл на кухню. Анна осталась сидеть на диване. Внутри было пусто и легко, будто кто-то снял с плеч рюкзак с кирпичами. Что бы ни случилось дальше, она наконец-то сказала правду. И себе, и ему.
Через неделю Виталик объявил, что уезжает на вахту в Норильск.
- Друг позвонил, предложил работу. Платят в три раза больше, чем здесь, — сказал он, собирая вещи. — Буду два месяца там, две недели дома.
Анна молчала, наблюдая, как он запихивает носки в спортивную сумку.
- Может, так даже лучше будет, — добавил он, не глядя на неё. — Отдохнём друг от друга.
- Может, и лучше, — эхом отозвалась Анна.
Когда дверь закрылась за Виталиком, Анна ощутила смесь облегчения и тревоги. Саша плакал, а она утешала его обещаниями видеозвонков и скорого возвращения папы.
Первые две недели оказались блаженством чистоты и порядка. Никаких носков на батарее, ногтей на диване и пятен на шторах. Даже мама, приехав в гости, впервые осталась довольна увиденным.
- Смотрю, у вас тут порядок навели, — одобрительно кивнула Людмила Петровна, проводя пальцем по полке с книгами. — А где Виталий?
- На вахту уехал, в Норильск, — ответила Анна. — На два месяца.
- Вот как, — протянула мама. — И как ты?
- Нормально, — пожала плечами Анна. — Даже хорошо. Спокойно.
Но через месяц спокойствие сменилось тоской. Анна ловила себя на том, что скучает по Виталику. По его дурацким шуткам, по тому, как он обнимал её по ночам, по тому, как они вместе смотрели фильмы по вечерам. Даже по его привычке разбрасывать вещи она скучала — в идеально убранной квартире стало слишком стерильно, слишком… безжизненно.
Звонки по видеосвязи только усиливали тоску. Виталик рассказывал о работе, о новых друзьях, о том, как там холодно и как он соскучился. Анна улыбалась, кивала, говорила, что тоже скучает, но после звонков чувствовала себя ещё хуже.
- Ты какая-то кислая в последнее время, — заметила Людмила Петровна, заехавшая проведать дочь и внука. — Случилось что?
- Ничего, — отмахнулась Анна. — Просто устала.
- По Виталию своему скучаешь, что ли? — прищурилась мама.
- Вот ещё, — фыркнула Анна. — С чего бы?
- Ну, как с чего, — усмехнулась Людмила Петровна. — Всё-таки муж. Семь лет вместе.
- И что? — Анна почувствовала, как начинают гореть щёки. — Я прекрасно справляюсь без него. И в квартире чисто, и Сашка в порядке.
- Конечно, конечно, — кивнула мама. — Только вот глаза у тебя грустные.
- Мам, ну хватит, — Анна отвернулась к окну. — Я в порядке.
- Знаешь, — задумчиво сказала Людмила Петровна, — я ведь тоже скучала по твоему отчиму, когда ушла от него. Первые месяцы особенно.
- Правда? — удивилась Анна. — Ты никогда об этом не говорила.
- А зачем? — пожала плечами мама. — Это ничего не меняло. Скучать по человеку и жить с ним — разные вещи. Я скучала по хорошему в нём, но не по тому, как он жил.
Анна задумалась. Может, и она скучает только по хорошему в Виталике? По тому, как он смешил Сашку, как готовил ей кофе по утрам, как целовал перед сном?
- Я не знаю, что делать, мам, — призналась Анна. — Мне его не хватает. Но я не хочу возвращаться к тому, что было.
- А ты не возвращайся, — просто сказала Людмила Петровна. — Начните заново. Только теперь с твоими правилами.
Когда до возвращения Виталика оставалась неделя, Анна не находила себе места. Она перемыла всю квартиру, перестирала всё бельё, даже шторы сняла и постирала. Саша ходил за ней по пятам, спрашивая, когда уже приедет папа.
- Скоро, солнышко, скоро, — отвечала Анна, чувствуя, как внутри всё сжимается от волнения.
Она не знала, чего ждать. Изменился ли Виталик за эти два месяца? Изменилась ли она сама? Смогут ли они жить вместе по-новому?
Виталик приехал поздно вечером, когда Саша уже спал. Анна открыла дверь и замерла на пороге. Виталик похудел, загорел, отрастил бороду. В руках у него была огромная коробка конфет и плюшевый медведь.
- Привет, — сказал он, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Можно войти?
Анна молча отступила в сторону. Виталик прошёл в коридор, огляделся, будто видел квартиру впервые.
- Как Сашка? — спросил он, снимая куртку.
- Спит уже. Весь день тебя ждал, еле уложила.
- А ты? Как ты?
Анна пожала плечами.
- Нормально. Работаю, Сашку в школу вожу, живу.
- Скучала? — Виталик посмотрел ей в глаза.
Анна хотела соврать, сказать, что нет, не скучала, что ей было прекрасно одной. Но вместо этого кивнула.
- Скучала.
Виталик шагнул к ней и обнял. Анна уткнулась носом в его куртку, пахнущую дорогой и чужим городом.
- Я тоже скучал, — прошептал он ей в волосы. — Очень.
Они сидели на кухне до глубокой ночи. Виталик рассказывал о работе, о людях, с которыми познакомился, о том, как там холодно и как он считал дни до возвращения. Анна слушала, разглядывая его лицо, ставшее более худым и резким.
- Я много думал там, — сказал Виталик, когда рассказы закончились. — О нас. О тебе. О том, что ты сказала перед моим отъездом.
Анна напряглась.
- И?
- И ты была права, — вздохнул он. — Я вёл себя как свинья. Не уважал тебя, не уважал наш дом. Прости меня.
Анна смотрела на него, не веря своим ушам. Виталик никогда не извинялся. Никогда не признавал своих ошибок.
- Я изменюсь, — продолжил он. — Правда. Я уже начал. Видишь? — он показал на свою куртку, аккуратно повешенную на вешалку, на ботинки, стоящие ровно в прихожей. — Я буду стараться.
Анна хотела верить ему. Очень хотела. Но что-то внутри неё сопротивлялось.
- Вить, — осторожно начала она, — я рада, что ты так думаешь. Но… я не уверена, что всё будет так просто. Привычки не меняются за два месяца.
- Я знаю, — кивнул он. — Но я буду работать над собой. Ради тебя. Ради Сашки. Ради нас.
Он взял её за руку, и Анна почувствовала, как внутри разливается тепло. Как же она скучала по нему, по его прикосновениям, по его запаху…
- Давай попробуем, — сказала она. — Ещё раз.
Первая неделя после возвращения напоминала медовый месяц. Виталик помогал с уборкой, играл с сыном, даже готовил. Но Анна внутренне ждала, когда всё вернётся на круги своя.
Так и случилось. Сначала носки на батарее, потом крошки на диване, затем – руки, вытертые о кухонное полотенце.
- Ты же обещал, — напомнила она.
- Прости, забыл, — виновато улыбнулся он.
И хотя он «забывал» снова и снова, Анна с удивлением поняла, что ей всё равно. Она так скучала по нему, что готова была принять его привычки – лишь бы он был рядом, обнимал по ночам и смешил Сашку
- Сдалась? Признайся. Ты выбрала носки на батарее вместо развода? — констатировала Людмила Петровна, увидев, что всё по-старому.
- Не сдалась, — возразила Анна. — Просто поняла, что есть вещи поважнее чистоты.
- Например?
- Например, то, как Саша светится, когда папа дома. Как мне спокойно, когда Виталик рядом. Как нам хорошо вместе, несмотря ни на что.
Людмила Петровна покачала головой.
- Я думала, ты сильнее.
- А я и есть сильная, — улыбнулась Анна. — Настолько сильная, что могу принять человека таким, какой он есть. Со всеми его недостатками.
- Это не сила, Аня, — вздохнула мама. — Это слабость.
- Может быть, — пожала плечами Анна. — Но знаешь что? Я счастлива в своей слабости.
Когда Людмила Петровна ушла, Анна села на диван рядом с Виталиком, который смотрел футбол и грыз семечки, бросая шелуху прямо на пол.
- Вить, — сказала она, — я тебя люблю.
- И я тебя, — рассеянно ответил он, не отрывая глаз от экрана.
Анна посмотрела на шелуху на полу, на носки на батарее, на пятно от чая на скатерти. И подумала, что, возможно, её мама права. Возможно, это слабость. Но разве любовь — это не когда принимаешь человека целиком, со всеми его недостатками?
Она прижалась к Виталику, и он обнял её одной рукой, продолжая смотреть матч. И в этот момент Анна поняла, что не променяла бы эти объятия ни на какую чистоту в мире.
Через месяц Виталик снова уехал на вахту. Анна наводила порядок, но теперь – с любовью, а не с отчаянием. Она знала: через два месяца муж вернётся и снова устроит беспорядок. И она будет этому рада, потому что беспорядок будет означать – её семья в сборе.
А носки на батарее… такая мелочь по сравнению с тем, что действительно важно.