Вы что, издеваетесь? — голос Марины дрогнул, когда она увидела документы на столе у нотариуса. — Это же наша квартира, мы с Димой копили на неё пять лет!
Свекровь сидела напротив с невозмутимым видом, поправляя свои дорогие очки в золотой оправе. Валентина Петровна всегда умела сохранять спокойствие в самых напряжённых ситуациях. Особенно когда эти ситуации она создавала сама.
— Милочка, не надо так волноваться, — свекровь говорила таким тоном, будто объясняла что-то маленькому ребёнку. — Я просто хочу защитить интересы своего сына. Вы же понимаете, в наше время браки такие непрочные.
Марина посмотрела на мужа, ища поддержки, но Дима отводил глаза, изучая узор на паркете нотариальной конторы. Его молчание говорило громче любых слов.
— Дима, скажи хоть что-нибудь! — Марина чувствовала, как внутри неё поднимается волна отчаяния. — Ты же обещал, что квартира будет оформлена на нас обоих!
Дима наконец поднял глаза, и в них читалась вина пополам с упрямством.
— Мам права, Марин. Это разумное решение. Квартира будет записана на маму, но жить мы будем там вдвоём. Какая разница, на чьё имя бумаги?
— Какая разница? — Марина не верила своим ушам. — Мы внесли равные суммы за первоначальный взнос! Я продала бабушкины украшения, чтобы добавить к накоплениям!
Свекровь театрально вздохнула и покачала головой.
— Деточка, не надо преувеличивать. Основную сумму дал мой сын. А ваши… украшения — это капля в море. К тому же, — она сделала паузу, смакуя момент, — Дима рассказал мне, что вы планируете детей только через несколько лет. А вдруг вы вообще передумаете? Или не сможете? Тогда что?
Марина почувствовала, как кровь прилила к лицу. Они с Димой обсуждали вопрос детей конфиденциально, и то, что он поделился этим со свекровью, ранило больше всего.
— Это наше личное дело, — сквозь зубы процедила она.
— Личное? — свекровь приподняла брови. — Милая, в семье не бывает ничего личного. Особенно когда речь идёт о продолжении рода. Я имею право знать, будут ли у меня внуки.
Нотариус, пожилая женщина с усталым лицом, деликатно кашлянула.
— Так что мы решаем с документами? У меня через полчаса следующий клиент.
— Мы оформляем квартиру на Валентину Петровну Соколову, — твёрдо сказал Дима, не глядя на жену.
Марина встала так резко, что стул за ней опрокинулся.
— Я не буду подписывать эти документы!
— А вас никто и не просит подписывать, дорогая, — свекровь улыбнулась своей фирменной ледяной улыбкой. — Квартира покупается на имя моего сына и меня. Ваша подпись не требуется.
— Но я же вкладывала свои деньги! — Марина чувствовала, как земля уходит из-под ног.
— У вас есть документы, подтверждающие ваш финансовый вклад? — поинтересовалась нотариус.
Марина замерла. Конечно, никаких документов не было. Они с Димой просто складывали деньги в общий конверт, копили вместе, мечтали вместе. Она доверяла мужу безоговорочно.
— Вот видите, — свекровь победно улыбнулась. — Никаких доказательств. А мой перевод на счёт Димы зафиксирован банком. Триста тысяч рублей, между прочим.
— Триста тысяч, которые вы дали в долг! — возмутилась Марина. — Дима мне говорил, что вернёт их вам в течение года!
— Я передумала, — пожала плечами Валентина Петровна. — Это будет мой подарок сыну. И моя доля в квартире.
Марина посмотрела на Диму, и в его глазах она прочитала правду — он знал. Знал заранее об этом плане, согласился с ним и привёл её сюда, как овечку на заклание.
— Ты меня предал, — прошептала она.
— Марин, не драматизируй, — Дима наконец заговорил. — Мама просто перестраховывается. Мы же всё равно будем жить вместе, какая разница?
— Разница в том, что я вложила в эту квартиру не только деньги, но и душу! — Марина больше не сдерживала слёз. — Я работала на двух работах, отказывала себе во всём! А теперь выясняется, что квартира будет принадлежать твоей маме?
— Не только мне, но и Диме тоже, — поправила свекровь. — Я же не жадная. Просто хочу быть уверенной, что мой сын не останется на улице, если вы вдруг разведётесь.
— Мы не собираемся разводиться! — выкрикнула Марина.
— Все так говорят, — философски заметила Валентина Петровна. — А потом бегут делить имущество. Знаете, сколько я видела таких историй? Невестки приходят в семью милыми овечками, а потом показывают зубы.
Марина вытерла слёзы и выпрямилась.
— Знаете что? Можете оформлять квартиру на кого угодно. Но без меня.
Она развернулась и направилась к двери, но голос свекрови остановил её.
— Подумайте хорошенько, дорогая. Дима сделал свой выбор. Если вы сейчас уйдёте, это будет конец вашего брака. Вы готовы к этому?
Марина обернулась и посмотрела на мужа. Дима сидел, ссутулившись, и казался меньше, чем был на самом деле. Маменькин сынок, который так и не смог повзрослеть.
— Дима, это правда? Если я откажусь от этой сделки, ты выберешь маму?
Молчание затянулось. Наконец, Дима поднял голову.
— Марин, пойми, мама всю жизнь для меня старалась. Я не могу её подвести.
— А меня можешь? — горько усмехнулась Марина.
— Это разные вещи…
— Нет, Дима. Это одно и то же. Ты выбираешь между женой и мамой. И твой выбор очевиден.
Марина вышла из кабинета, не оглядываясь. За спиной она услышала голос свекрови:
— Вот видишь, сынок? Я же говорила — она тебя не любит. Любящая жена никогда бы не устроила такую сцену.
Следующие дни прошли как в тумане. Марина жила у подруги, а Дима названивал по десять раз в день, уговаривая вернуться.
— Марин, ну что ты как маленькая? — говорил он в трубку. — Мама просто хочет как лучше. Давай поговорим спокойно.
— О чём говорить? — устало отвечала Марина. — О том, как твоя мама украла наши общие деньги? Или о том, как ты молчал, зная её план?
— Она не украла! Просто… перераспределила. Марин, подумай — мы всё равно будем жить в этой квартире. Просто документы будут на маму.
— И что будет, когда мы разведёмся? — прямо спросила Марина.
— Мы не разведёмся!
— Дима, отвечай на вопрос. Что будет с квартирой, если мы разведёмся?
Долгая пауза.
— Ну… Квартира останется в семье.
— То есть у твоей мамы, — констатировала Марина. — А я останусь ни с чем. Прекрасный план.
— Но мы же не собираемся разводиться! — почти закричал Дима.
— Мы уже разводимся, — тихо сказала Марина и сбросила вызов.
Через неделю позвонила свекровь собственной персоной.
— Марина, давайте встретимся и поговорим как взрослые люди, — её голос звучал неожиданно мягко.
— О чём нам говорить, Валентина Петровна?
— О вашем будущем с моим сыном. Я готова пойти на компромисс.
Марина согласилась на встречу больше из любопытства, чем из надежды на примирение. Они встретились в кафе недалеко от её работы.
Свекровь выглядела безупречно, как всегда — дорогой костюм, идеальная укладка, маникюр. Она всегда подчёркивала своим видом, что она женщина состоятельная и успешная, в отличие от невестки.
— Марина, я понимаю ваши чувства, — начала Валентина Петровна, помешивая кофе. — Вы молоды, эмоциональны. Но давайте посмотрим на ситуацию трезво.
— Я слушаю.
— Дима любит вас. По-своему, конечно, но любит. И вы, я вижу, к нему неравнодушны. Зачем же рушить семью из-за каких-то бумажек?
— Это не просто бумажки, — возразила Марина. — Это вопрос доверия и уважения.
Свекровь вздохнула.
— Хорошо, давайте начистоту. Я не доверяю вам, Марина. Простите за прямоту. Вы из другого круга, у вас нет образования, нет связей, нет перспектив. Дима мог бы найти себе жену получше.
— Тогда зачем вы пытаетесь нас помирить?
— Потому что мой сын по-дурацки в вас влюблён. И страдает без вас. А я не могу видеть, как страдает мой ребёнок.
Валентина Петровна достала из сумочки конверт и положила на стол.
— Здесь документ. Я готова подписать дарственную на долю квартиры Диме после вашей свадьбы. Но только после того, как у вас родится ребёнок. Это честное предложение.
Марина взяла документ и пробежала глазами. Действительно, свекровь обещала передать свою долю сыну, но условий было множество — ребёнок в течение двух лет, никакого развода в течение пяти лет, и самое главное — Марина должна была подписать брачный договор, по которому в случае развода она не получала ничего.
— Это не компромисс, это кабала, — Марина вернула документ.
— Это гарантия, — поправила свекровь. — Гарантия того, что вы не используете моего сына.
— Валентина Петровна, я пять лет встречалась с вашим сыном до свадьбы. Если бы я хотела его использовать, я бы давно это сделала.
— Пять лет вы прощупывали почву, — парировала свекровь. — А теперь решили действовать. Но я не дам вам обобрать моего мальчика.
— Вашему мальчику тридцать четыре года! — не выдержала Марина. — Он взрослый мужчина, который должен сам принимать решения!
— Должен, но не может, — неожиданно честно призналась Валентина Петровна. — Я воспитала его одна, баловала, оберегала. Возможно, перестаралась. Но теперь уже поздно что-то менять. Дима всегда будет нуждаться в сильной женщине рядом. Вопрос только — кто это будет, я или вы?
— И вы не готовы уступить это место?
— А вы бы уступили? — свекровь пристально посмотрела на неё. — Я посвятила сыну всю жизнь. Отказалась от второго замужества, от карьеры в другом городе. Всё ради него. И теперь какая-то девица без роду и племени хочет отнять его у меня?
— Я не хочу его отнимать. Я хочу создать с ним семью.
— Семья — это мы с ним, — отрезала Валентина Петровна. — А вы… Вы временное явление.
Марина встала из-за стола.
— Знаете, Валентина Петровна, мне вас жаль.
Свекровь удивлённо подняла брови.
— Меня? Это мне-то вас жалеть надо!
— Нет, именно вас. Вы так боитесь остаться одна, что готовы разрушить счастье собственного сына. Вы думаете, что защищаете его, а на самом деле делаете его несчастным.
— Не смейте учить меня, как растить моего сына!
— Он уже вырос, — тихо сказала Марина. — Просто вы этого не заметили.
Она развернулась и пошла к выходу, но услышала за спиной:
— Вы пожалеете об этом! Дима никогда не выберет вас!
Марина не ответила. Она уже приняла решение.
Вечером того же дня Дима примчался к подруге, у которой жила Марина.
— Мама сказала, ты отказалась от её предложения! Марин, это же был шанс всё исправить!
— Дима, присядь, — Марина указала на стул. — Нам нужно серьёзно поговорить.
— Мы и так говорим уже две недели!
— Нет, мы не говорим. Ты уговариваешь меня принять условия твоей мамы, а я отказываюсь. Это не разговор.
Дима сел, нервно теребя ключи от машины.
— Дима, ты любишь меня? — прямо спросила Марина.
— Конечно! Как ты можешь сомневаться?
— Тогда почему ты позволяешь своей маме так со мной обращаться?
— Она не со зла, Марин. Просто мама очень… своеобразный человек.
— Она манипулятор, Дима. И она манипулирует тобой всю твою жизнь.
— Не говори так о моей матери!
— А ты не говоришь мне, что я должна говорить! — повысила голос Марина. — Твоя мать украла наши общие деньги, оформила квартиру на себя и теперь выдвигает мне условия, как будто я какая-то золотоискательница! И ты во всём её поддерживаешь!
— Я просто хочу, чтобы вы обе были счастливы…
— Это невозможно, Дима. Твоя мать будет счастлива, только когда я исчезну из твоей жизни. А я буду счастлива, только если ты начнёшь жить своей жизнью, а не её.
Дима молчал, глядя в пол.
— Я беременна, — вдруг сказала Марина.
Дима вскинул голову, его глаза расширились от удивления.
— Что? Но как? Мы же предохранялись!
— Иногда это не срабатывает, — пожала плечами Марина. — Я узнала неделю назад.
— Но это же прекрасно! — Дима вскочил и попытался обнять её, но Марина отстранилась. — Мама будет в восторге! Она так хочет внуков!
— Твоя мама не узнает об этом.
— Что? Марин, ты о чём?
— Я не позволю ей превратить моего ребёнка в такого же маменькиного сыночка, как ты, — жёстко сказала Марина. — Я не позволю ей манипулировать им, контролировать, подавлять.
— Марин, это же наш ребёнок! Ты не можешь…
— Могу и буду. Я подаю на развод, Дима. И уезжаю к родителям в другой город.
— Нет! — Дима упал на колени перед ней. — Марин, пожалуйста! Я всё исправлю! Я поговорю с мамой!
— Ты говорил с ней миллион раз. И каждый раз она выигрывала.
— На этот раз будет по-другому! Клянусь! Ребёнок всё меняет!
Марина грустно улыбнулась.
— Дима, ты хороший человек. Добрый, мягкий, заботливый. Но ты слабый. И пока твоя мама жива, ты останешься таким. А я не хочу, чтобы мой ребёнок видел, как его отец не может защитить свою семью.
— Дай мне шанс! Один шанс!
Марина задумалась. В глазах Димы была такая мольба, такое отчаяние, что её сердце дрогнуло.
— Хорошо. Один шанс. Квартиру вы с мамой уже купили?
— Нет, покупка через неделю.
— Отлично. Если ты сможешь убедить свою мать оформить квартиру на нас обоих, на тебя и меня, я останусь. Если нет — я уезжаю.
— Но мама никогда не согласится!
— Вот именно, — кивнула Марина. — Поэтому тебе придётся выбрать — или мама, или твоя семья. Твоя настоящая семья — я и наш будущий ребёнок.
Дима встал с колен, его лицо было бледным.
— Это ультиматум?
— Это последний шанс, — поправила Марина. — Решай.
Следующие дни Марина провела в ожидании. Подруга Лена, у которой она жила, пыталась её поддержать.
— Думаешь, он сможет? — спрашивала Лена, наливая чай.
— Не знаю, — честно отвечала Марина. — Но если не сможет, значит, я приняла правильное решение.
На третий день позвонила свекровь.
— Вы думаете, вы победили? — её голос дрожал от ярости. — Шантажируете моего сына ребёнком?
— Я никого не шантажирую. Я просто хочу нормальную семью.
— Нормальную? Вы разрушаете наши отношения с сыном!
— Валентина Петровна, у вас нездоровые отношения с сыном. Вы его не любите, вы им владеете.
— Как вы смеете!
— Смею. Потому что ношу его ребёнка. И не позволю вам искалечить жизнь моему малышу так, как вы искалечили жизнь Диме.
Свекровь бросила трубку.
Вечером приехал Дима. Он выглядел измождённым, но в глазах горела решимость.
— Я поговорил с мамой, — сказал он с порога. — Точнее, мы поругались. Впервые в жизни я на неё накричал.
— И?
— Она согласилась. Квартира будет оформлена на нас с тобой.
Марина не верила своим ушам.
— Правда? Но как ты её убедил?
Дима грустно улыбнулся.
— Я сказал, что если она не согласится, то потеряет не только невестку, но и сына. И внука или внучку никогда не увидит. Она не поверила сначала, но когда я начал собирать вещи…
— Ты съехал от неё?
— Да. Снял квартиру недалеко от твоей работы. Марин, прости меня. Я был трусом, маменькиным сынком, слабаком. Но рождение нашего ребёнка… Это заставило меня понять, что я должен стать настоящим мужчиной. Отцом. Защитником своей семьи.
Марина почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы.
— Ты правда изменился?
— Я попробую. Нет, я изменюсь. Обещаю. Мама всегда будет частью моей жизни, но теперь главная для меня — ты. И наш малыш.
Марина обняла мужа, и впервые за долгое время почувствовала, что всё будет хорошо.
Через неделю они сидели в той же нотариальной конторе. Свекровь была там же, но теперь она молчала, поджав губы. Документы были оформлены на Марину и Диму в равных долях.
После подписания бумаг Валентина Петровна встала и, не прощаясь, направилась к выходу.
— Мам, подожди, — окликнул её Дима.
Она остановилась, не оборачиваясь.
— Мы хотим, чтобы ты была частью жизни нашего ребёнка. Бабушкой. Настоящей, любящей бабушкой. Но для этого тебе придётся принять Марину как мою жену. И уважать наши решения.
Валентина Петровна медленно повернулась. Её глаза были полны слёз.
— Я потеряла тебя, — прошептала она.
— Нет, мам. Ты меня не потеряла. Ты меня отпустила. И за это я тебе благодарен.
Свекровь перевела взгляд на Марину.
— Надеюсь, вы понимаете, какую ответственность на себя берёте.
— Понимаю, — твёрдо ответила Марина. — И справлюсь.
Валентина Петровна кивнула и вышла.
Год спустя Марина качала на руках маленькую Софью, а Дима готовил ужин на кухне их новой квартиры. Валентина Петровна сидела в кресле напротив, вязала пинетки для внучки.
— Знаете, Марина, — вдруг сказала свекровь, не поднимая глаз от спиц. — Возможно, я была неправа.
— В чём? — осторожно спросила Марина.
— Я думала, что вы слабая. А вы оказались сильнее меня. Вы смогли то, что не смогла я — сделать из моего сына настоящего мужчину.
— Он всегда был настоящим мужчиной. Просто ему нужно было в это поверить.
Валентина Петровна подняла глаза.
— Спасибо вам. За внучку. За то, что не отняли у меня сына совсем. За то, что дали мне шанс быть бабушкой.
— Семья должна быть вместе, — улыбнулась Марина. — Просто каждый должен знать своё место и уважать границы других.
Свекровь кивнула и вернулась к вязанию. А Марина прижала к себе дочку и подумала, что иногда для счастья нужно просто уметь бороться за него.