Максимка кричал уже третий час без остановки, сжав кулачки и теряя силы. Его щечка пылала, десны воспалены — зубки давали о себе знать. На фоне рыданий мальчика глухо грохотала батарея — соседи снова подавали сигнал из-под потолка.
— Я больше не выдерживаю! — Марина едва не сорвалась, зажав голову руками. — Алеша, пожалуйста, сделай хоть что-нибудь!
Алексей взял сына на руки, но малыш только сильнее закричал. Зубки резались особенно болезненно — уже неделю ребенок почти не спал, а вместе с ним не спали и родители.
— Может, вызвать врача? — предложил он, качая Максимку.
— Какого врача? Это же зубы! Нормально все, просто терпеть надо.
Телефон зазвонил именно в этот момент, когда крик ребенка достиг апогея. Алексей глянул на экран — бабушка Зинаида Петровна.
— Алло, бабуль, — он отошел в коридор, пытаясь перекричать плач сына.
— Внучек, это что там у вас происходит? Слышно же, как малыш плачет!
— Зубки режутся. Уже неделю мучаемся.
— Ой, бедненький! А я вот думала — может, завтра к обеду приедете? Я пельмешков налеплю с говядинкой.
Алексей посмотрел в сторону гостиной, где Марина пыталась успокоить Максима детской песенкой. Жена выглядела измученной — волосы растрепаны, под глазами темные круги, на футболке пятна от детского питания.
— Бабуль, я не знаю… Максим совсем плохо себя чувствует.
— Да что вы! Свежий воздух только на пользу. Привезете его, я молочка теплого дам с медочком. Зубки и пройдут быстрее.
— Хорошо, я с Мариной посоветуюсь и перезвоню.
Когда он вернулся в комнату, Максим наконец затих, уткнувшись маме в плечо. Марина гладила его по спинке и тихо напевала колыбельную.
— Бабушка приглашает завтра на обед, — осторожно начал Алексей.
— Ты с ума сошел? — Марина даже не повернула головы. — Какой обед? У нас ребенок больной!
— Ну не больной же… Зубки режутся, это естественно.
— Алеш, я не сплю уже неделю! У меня голова раскалывается, я едва на ногах стою. А ты предлагаешь тащиться к твоей бабушке, слушать ее жалобы на соседей и есть ее пельмени с огромными кусками лука!
— Маринка, ну нельзя же так. Она специально готовит, ждет нас.
— А мне что, всю жизнь из вежливости давиться этим луком? Она же прямо здоровенные куски режет! Я не могу это есть, ты же знаешь.
Алексей вздохнул. Действительно, бабушка всегда добавляла в фарш крупно нарезанный лук — для сочности. Марина терпеть не могла лук в любом виде, особенно сырой или полусырой в начинке.
— Ну съешь хоть пару штук, из уважения к ней.
— Из уважения? — Марина повернулась к нему, и в ее глазах мелькнула злость. — А где уважение ко мне? Я должна травить себя едой, которую не переношу, ради твоей бабушки?
Максимка почувствовал напряжение и снова начал хныкать.
— Все, решено. Езжай один, если хочешь. А я останусь с ребенком.
На следующий день Алексей поехал к бабушке в плохом настроении. Дома остался конфликт, который так и не разрешился. Марина демонстративно молчала, собирая мужа, а Максим опять проснулся в слезах.
Зинаида Петровна встретила внука в своем парадном платье — темно-синем, с мелким цветочком. Она явно готовилась к семейному обеду.
— А где Мариночка с малышом? — первым делом спросила она.
— Максим плохо спал, температурил. Марина боится везти его в такую погоду.
Бабушка кивнула, но разочарование было написано у нее на лице.
— Я специально отдельно маленькие пельмешки слепила для Мариночки, без лука почти. Помню, она не любит.
Алексей почувствовал укол совести. Бабушка помнила про нелюбовь жены к луку и специально приготовила отдельную порцию.
Они сели за стол. Пельмени были великолепными — тонкое тесто, сочная начинка, а лука действительно было совсем немного. Бабушка положила Алексею полную тарелку и села рядом.
— Ешь, внучек, не стесняйся. Сметанка домашняя, у соседки покупаю.
Алексей ел и думал о том, как Марина категорично отказалась ехать. Да, у нее были причины — усталость, больной ребенок. Но разве нельзя было найти компромисс?
— А как там Мариночка-то? — спросила бабушка. — Совсем замучилась с малышом?
— Да, тяжело ей. Максим по ночам не спит, она вместе с ним.
— Понимаю. И у меня так было с вашим папой. Три месяца мучились, зубки резались тяжело. А потом как отрезало — стал спать нормально.
Бабушка помолчала, потом добавила:
— Знаешь, внучек, я ведь понимаю, что Марине нелегко ко мне ездить. Я старая, всякую ерунду рассказываю. Да и готовлю не так, как она привыкла.
— Что ты, бабуль, ты отлично готовишь.
— Но луком-то я всегда перебарщиваю, правда? Вижу, как она морщится, когда ест. А я все по старинке — лук крупно режу, как свекровь учила. Думала, может, для нее отдельно сделать…
— Ты же сделала без лука сегодня!
— Ну да, попробовала. А вдруг понравится?
Алексей доел пельмени и почувствовал себя еще хуже. Бабушка старалась, учитывала вкусы Марины, а та даже не приехала.
Вечером дома его ждала холодная атмосфера. Марина кормила Максима детским пюре, ребенок наконец успокоился и даже улыбался.
— Ну как съездил? — спросила жена, не поднимая глаз.
— Нормально. Она специально для тебя без лука сделала.
— Ага, конечно.
— Марин, она правда старалась. Думала, мы всей семьей приедем.
— И что теперь? Мне виноватой себя чувствовать?
Алексей сел рядом с женой. Максим протянул к отцу ручки, и тот взял сына на колени.
— Послушай, я понимаю, что тебе тяжело. Но она же моя бабушка. Единственная, которая у меня осталась.
— И что? Я должна травиться луком ради твоих родственников?
— Ты же даже не попробовала! Она специально приготовила отдельно, без лука.
— Алеш, не начинай. У меня нет сил на это.
Но Алексей не мог остановиться. Весь день его мучила совесть — как бабушка старалась, как готовилась к их приезду, как расстроилась, что семья не приехала полным составом.
— Знаешь, что она мне сказала? Что понимает — тебе тяжело ко мне ездить. Она извиняется за то, что старая и не умеет готовить по-современному!
— Ну и правильно понимает.
— Марина! — Алексей повысил голос, и Максим испуганно посмотрел на отца. — Ты же любишь пельмени! Ешь покупные с удовольствием. Могла бы хоть пару штук съесть у бабушки. Не подавилась бы!
— Покупные — это совсем другое! Там лук мелко порублен и обработан. А твоя бабушка режет здоровенными кусками и еще гордится этим!
— Да что с тобой такое? Раньше ты ела и не жаловалась!
— Раньше я молчала, чтобы не расстраивать тебя. А сейчас у меня просто нет сил терпеть то, что мне неприятно.
Марина встала и начала убирать детскую посуду. Движения были резкими, злыми.
— И потом, твоя бабушка не просто кормит. Она вечно жалуется на здоровье, рассказывает про соседских склок, критикует мое воспитание Максима…
— Она не критикует!
— Нет? А кто сказал, что я слишком кутаю ребенка? Что надо чаще на улицу выходить? Что каши мало даю?
Алексей замолчал. Действительно, бабушка иногда высказывала свое мнение по поводу ухода за правнуком.
— Она просто волнуется за внука. У нее опыт большой.
— Опыт пятидесятилетней давности! Сейчас все по-другому.
Максим начал кукситься — он чувствовал напряжение между родителями. Марина взяла сына на руки и пошла в детскую.
— Все, я устала от этого разговора. Хочешь ездить к бабушке — езжай. Но меня и ребенка не заставляй.
Алексей остался на кухне один. За окном моросил дождь, на столе остывал недопитый чай. Он думал о том, как найти компромисс между любимыми людьми, которые никак не могли найти общий язык.
На следующей неделе ситуация повторилась. Зинаида Петровна снова позвонила с приглашением. Марина снова отказалась ехать, сославшись на дела по дому. А вечером снова разгорелся конфликт.
— Ты понимаешь, что она обижается? — говорил Алексей. — Старается, готовит, а мы игнорируем ее приглашения.
— Я не игнорирую. Я просто не хочу есть то, что мне неприятно, и слушать жалобы на жизнь.
— Так это же элементарное уважение к старшим!
— А где уважение ко мне? Почему я должна жертвовать своим комфортом?
Спор продолжался долго. В итоге Алексей снова поехал к бабушке один, а дома оставил недовольную жену и плачущего ребенка.
Но в этот раз разговор с бабушкой принял неожиданный оборот. Зинаида Петровна сама подняла тему Марининого отсутствия.
— Внучек, а может, не стоит больше приглашать Мариночку? Вижу же — ей тяжело сюда ездить.
— Что ты, бабуль! Просто у нее сейчас трудный период.
— Да ладно, что ты. Я не слепая. Она мои пельмени есть не может — лук мешает. А я все никак не привыкну по-другому готовить.
Алексей посмотрел на бабушку внимательнее. Ему показалось, что она похудела за последнее время.
— Знаешь, что я подумала? Может, я к вам в гости начну ездить? Хоть посмотрю, как внучек живет, с правнуком поиграю.
— Бабуль, да ты что! Тебе же тяжело по городу ездить.
— А что тяжелого? На автобусе доберусь. Только предупреди Мариночку, чтобы не готовила ничего. Я сама что-нибудь принесу.
Алексей представил, как восьмидесятитрехлетняя бабушка добирается через весь город с сумками продуктов, и ему стало стыдно.
— Не надо, бабуль. Мы сами будем ездить. Обязательно.
Дома он рассказал жене о разговоре с бабушкой. Марина слушала молча, покачивая уснувшего Максима.
— Представляешь, она готова через весь город к нам ехать, лишь бы увидеть семью, — закончил Алексей.
— Ну и пусть приезжает, — равнодушно ответила Марина.
— Мариш, ей восемьдесят три года! Ты представляешь, каково ей в общественном транспорте?
— А мне каково есть пельмени с сырым луком? Да еще слушать жалобы на соседей?
— Господи, да что с тобой стало? Раньше ты была добрее!
— Раньше у меня не было ребенка, который не спит по ночам! Раньше я не была на грани нервного срыва!
Марина встала и пошла укладывать сына. У двери она обернулась:
— Знаешь что, езжай к своей бабушке хоть каждый день. Ешь ее пельмени, слушай про соседку тетю Валю. Но меня оставь в покое.
После этого разговора прошло две недели. Алексей больше не поднимал тему походов к бабушке, но чувствовал себя виноватым. Зинаида Петровна звонила реже, и в ее голосе слышалась обида.
А потом случилось то, что изменило все. Поздно вечером позвонила соседка бабушки — тетя Валя, та самая, на которую жаловалась Зинаида Петровна.
— Алексей? Это Валентина Семеновна, соседка вашей бабушки. Зинаида Петровна в больнице. Инфаркт случился.
В больнице Алексей узнал, что бабушка пролежала дома два дня, не решаясь никого беспокоить. Только тетя Валя забеспокоилась, что не слышно привычного шума от соседки, и вызвала скорую.
— Она все спрашивала про вас, — сказала врач. — Про внука и правнука. Говорила, что давно их не видела.
Алексей сидел у больничной койки и смотрел на бабушку. Она казалась такой маленькой и беззащитной под белым одеялом.
— Прости меня, бабуль, — шептал он. — Прости, что мы так редко приезжали.
Зинаида Петровна приоткрыла глаза:
— Внучек? Ты здесь?
— Да, бабуль. И Марина с Максимом приедут завтра.
— Не надо их беспокоить. У них свои дела.
— Приедут обязательно. И мы больше не будем тебя так редко навещать.
Бабушка слабо улыбнулась:
— А я вот думала в больнице… Может, зря я лук в пельмени добавляла? Может, надо было прислушаться к Мариночке?
Алексей взял ее руку в свою:
— Ты готовишь замечательно. А мы просто были эгоистами.
На следующий день Марина действительно приехала в больницу с Максимом. Бабушка расплакалась, увидев правнука.
— Как же он вырос! — шептала она, гладя малыша по головке.
Максим не плакал, а с любопытством разглядывал бабушку. Марина держала его на руках и тоже плакала.
— Зинаида Петровна, простите меня, — говорила она. — Я была неправа.
— Да что ты, дочка. Молодые вы, времени мало. Понимаю все.
Через неделю бабушку выписали. И в первое же воскресенье вся семья приехала к ней в гости. Зинаида Петровна встретила их в том же синем халате, но выглядела она гораздо лучше.
На столе стояли пельмени — половина с луком, половина без. Марина съела целую тарелку и даже попросила добавки.
— Вкусные, — сказала она. — Очень вкусные.
На кухне пахло сметаной, варёным тестом и свежим укропом. Алексей наливал чай, пока Максим, измазав подбородок в сметане, гулил от удовольствия.
— Мы теперь будем приезжать каждую неделю, — с улыбкой сказала Марина и посмотрела на бабушку.
— И не потому что «надо», — добавил Алексей, — а потому что хотим. Потому что это наш дом.