Виктор Петрович сидел на кухне, обхватив голову руками. Четыре утра. Из соседней комнаты доносился плач новорожденного, перемежаемый шепотом Алины и раздраженным голосом Максима.
- Опять не спать, — вздохнул Виктор Петрович, поднимаясь за чаем.
Татьяна Николаевна появилась на пороге кухни с опухшими от недосыпа глазами.
- Витя, так больше нельзя. Я на работу не могу нормально ходить. Третью ночь подряд.
- Знаю, Тань. Утром поговорю с ним. По-мужски.
Всю жизнь мечтали: сын вырастет, а у них – свобода. Вечера вдвоём, никаких забот, ни тебе разборок, ни забытых вещей. Вот оно, счастье.
А теперь вот оно как вышло. Их мечта о самостоятельной жизни сына обернется таким кошмаром. А ведь как все хорошо начиналось…
Год назад Виктор Петрович с женой приехали навестить сына в квартире, которую подарили ему на двадцатипятилетие. Однушка в Коломне – не хоромы, конечно, но своя, без ипотеки. Экономили всю жизнь.
- Максимка, мы к вам! – Татьяна Николаевна обняла сына в дверях.
Виктор Петрович оглядел прихожую и присвистнул. Новая обувница, модная куртка на вешалке.
- Проходите, родители! – Максим был явно в приподнятом настроении. – У нас для вас новости!
В гостиной Виктор Петрович заметил огромный телевизор на стене, которого раньше не было.
- Это что за агрегат? – поинтересовался он.
- Последняя модель, пап! Взял в кредит, выгодные условия предложили.
Татьяна Николаевна переглянулась с мужем. Виктор Петрович нахмурился, но промолчал.
Алина, невестка, выплыла из кухни с подносом.
- Я суши заказала, — улыбнулась она. – Сама готовить не стала, устала на работе.
- Суши? – Татьяна Николаевна удивленно посмотрела на коробочки. – А что, борщ… то есть, обычный обед уже не в моде?
- Мам, ну что ты начинаешь, — поморщился Максим. – Мы иногда балуем себя.
- Иногда – это каждый день, — хихикнула Алина. – Максик говорит, зачем готовить, если можно заказать.
Виктор Петрович закашлялся.
- А деньги на доставку каждый день откуда? – спросил он напрямик.
- Пап, я хорошо зарабатываю, — отмахнулся Максим. – В айти сейчас такие зарплаты! А будет еще больше.
После обеда Алина вдруг встала и торжественно произнесла:
- У нас две новости! Первая – я беременна!
Татьяна Николаевна ахнула и бросилась обнимать невестку. Виктор Петрович расплылся в улыбке.
- Внук будет! Или внучка! Вот это новость!
- А вторая новость от меня, — Максим выпрямился. – Мы продаем квартиру!
В комнате повисла тишина.
- Что? – Виктор Петрович думал, что ослышался.
- Продаем квартиру, пап. Я все просчитал. Российская экономика на грани краха. Надо срочно переводить активы в валюту.
- Какой крах? Ты о чем? – Виктор Петрович побагровел.
- Я финансовых аналитиков слушаю, блогеров. Все говорят – будет обвал рубля. Продадим квартиру, купим доллары, потом, когда курс взлетит, квартиры подешевеют, купим в Москве!
- Каких блогеров? – Виктор Петрович начал закипать. – Ты с ума сошел? Жена беременна, а ты хочешь продать крышу над головой?
- Папа, ты не понимаешь современных финансовых стратегий, — снисходительно улыбнулся Максим. – Это называется инвестиционное мышление.
- Это называется дурость! – не выдержал Виктор Петрович. – Мы с матерью всю жизнь копили, чтобы ты имел свое жилье, а ты хочешь все спустить на какие-то доллары?
- Не спустить, а приумножить! – Максим начал раздражаться. – Я уже консультировался с риелтором. За нашу квартиру дают 4 миллиона.
- А жить где будете? – тихо спросила Татьяна Николаевна.
- Мы думали… может, у вас временно? – Алина смотрела умоляюще. – Максимум на полгода, пока курс не вырастет.
Виктор Петрович встал.
- Сын, давай выйдем на балкон, поговорим.
На балконе разговор был коротким и жестким.
- Максим, одумайся. Ты что творишь? Жена беременна, а ты хочешь остаться без жилья?
- Пап, ты не понимаешь! Сейчас такой момент! Доллар по 90, завтра по 100, а будет и 150 и 200! Это шанс!
- Какой шанс? Ты веришь каким-то проходимцам из интернета больше, чем отцу? Я тебе говорю – не делай глупостей!
- Это ты не понимаешь! Вы со своим советским мышлением только и знаете, что копить и экономить! А сейчас другое время – время быстрых денег!
Виктор Петрович побелел.
- Значит, наше советское мышление тебе квартиру подарило. А твое новое мышление хочет ее профукать.
Они вернулись в комнату, не глядя друг на друга.
Через месяц Максим продал квартиру. Купил доллары по 98 рублей и ещё добавил, что зря не спешили с продажей. Виктор Петрович с женой молча приняли молодых к себе.
- Вроде взрослый, а жить снова к родителям. Что тут поделать – не на улице же им жить.
Когда Максим с Алиной переехали к родителям, у Виктора Петровича внутри что-то сжалось. -Вроде бы родной сын, а ощущение, что жизнь пошла вспять. Опять эти тапки в прихожей, опять чужие кружки на столе, опять кто-то хлопает дверями и шумит по ночам.
- Как в коммуналке, честное слово, — ворчал он Татьяне Николаевне на ухо.
А она только вздыхала:
- Вроде бы мечтали о покое, а теперь опять всё сначала. Как будто и не было этих лет свободы.
Первые месяцы все было относительно мирно. Летом Максим сиял – курс доллара поднялся до 110.
- Видите! – торжествовал он за ужином. – Я уже в плюсе на 400 тысяч!
- На бумаге, — буркнул Виктор Петрович.
- Какая разница? – отмахнулся Максим. – Скоро будет 150, тогда и продам.
Но идиллия длилась недолго. Алина, с растущим животом, не особо помогала по хозяйству.
- Я в положении, мне нельзя напрягаться, — говорила она, когда Татьяна Николаевна просила помочь с уборкой.
Максим работал по ночам – специфика удаленной работы с иностранными клиентами. Свет в комнате горел до утра, стук клавиатуры и разговоры по Зуму не давали спать пожилым родителям.
- Может, ты днем будешь работать? – осторожно спросила как-то Татьяна Николаевна.
- Мам, я не могу! У меня клиенты из Америки, разница во времени!
Виктор Петрович стал раздражительным из-за недосыпа. Татьяна Николаевна – нервной. Алина плакала по любому поводу. Максим огрызался.
А потом случилось непредвиденное. К осени доллар не взлетел до небес. Наоборот – он начал падать. 100, 95, 90, 85…
Максим нервничал, но держался.
- Это временная коррекция! Скоро опять пойдет вверх!
Но к зиме курс упал до 82 рублей. А квартиры в Коломне подорожали на 20%.
И тут Алина родила. Маленький Артемка оказался беспокойным, как и вся атмосфера в квартире. В двухкомнатной квартире стало совсем тесно.
Виктор Петрович и Татьяна Николаевна ходили на работу невыспавшиеся. Алина была измотана с ребенком. Максим нервничал из-за финансовых потерь и срывался на всех.
Иногда, поздно ночью, когда в квартире наконец становилось тихо, Татьяна Николаевна сидела на кухне и думала:
- Вот она, цена независимости. Всю жизнь работали, копили, чтобы сыну хорошо было. А теперь и сами без покоя, и у него ничего не получилось.
Виктор Петрович тоже не раз ловил себя на мысли, что их родительская независимость оказалась иллюзией. Как будто круг замкнулся: только-только выдохнули, только-только почувствовали вкус свободы, а теперь опять всё сначала.
- Может, оно и к лучшему, что жизнь так закрутила, — иногда говорил он жене. – Вон, хоть внука на руки подержу.
Но в голосе его была усталость, которую не скроешь. И вот теперь, глядя на остывающий чай, Виктор Петрович принял решение.
Утром он дождался, когда все позавтракают, и сказал:
- Максим, нам надо поговорить. По-мужски.
Они вышли во двор.
- Сынок, так больше продолжаться не может. Мы с матерью на пределе. Вам нужно съезжать.
Максим побледнел.
- Куда? У нас ребенок маленький! И я в минусе сейчас на миллион! А цены всё выше.
- У вас два варианта, — спокойно сказал Виктор Петрович. – Либо снимаете квартиру сами, либо мы с матерью добавляем свои сбережения, и вы покупаете жилье.
- Какое жилье? На что? – Максим нервно усмехнулся. – На мои доллары сейчас можно только конуру купить!
- Есть вариант. Хрущевка, двушка. Старая, требует ремонта. Но своя.
- Хрущевка? – Максим поморщился. – Я думал, мы в новостройку в Москве въедем…
- В Москве? – Виктор Петрович горько усмехнулся. – Сынок, спустись на землю. Твои финансовые фантазии разбились о реальность. Выбирай – съемная квартира или старая хрущевка.
Максим посмотрел на отца и вдруг увидел, каким уставшим и постаревшим тот выглядит. Седины прибавилось, морщины стали глубже. И это за какие-то полгода.
- Пап… я…
- Не надо, — Виктор Петрович поднял руку. – Просто решай. У вас неделя.
Через три дня они осматривали хрущевку. Облезлые стены, старые окна, скрипучий паркет.
- Ремонт тысяч на семьсот, не меньше, — прикинул Максим.
- Осилим, — коротко ответил Виктор Петрович. – Главное – своя.
Максим ходил по комнатам, и внутри у него что-то переворачивалось. Он вспоминал свою просторную квартиру в новостройке, которую так легкомысленно продал. Вспоминал, как уверенно говорил всем о крахе экономики. Как смеялся над «устаревшими» взглядами отца.
В маленькой комнате он остановился у окна. Вид был на облезлый двор с качелями советских времен.
- Что думаешь? – спросил подошедший отец.
Максим повернулся. В глазах стояли слезы.
- Думаю, что был идиотом, пап. Думаю, что погнался за журавлем в небе и потерял синицу в руках.
Виктор Петрович положил руку на плечо сына.
- Знаешь, в чем настоящая независимость, сынок? Не в долларах и не в финансовых схемах. А в том, чтобы иметь крышу над головой, которую никто не отнимет. И в том, чтобы не наступать на те же грабли, что и твои предки.
- Я понял, пап. Слишком поздно, но понял.
- Не поздно. Жизнь длинная. Будет еще много уроков.
Они стояли у окна старой хрущевки – двадцативосьмилетний парень, думавший, что знает о жизни все, и его отец, проживший вдвое больше и понимавший, что не знает почти ничего.
- Берем? – спросил Виктор Петрович.
- Берем, — кивнул Максим. – И я сам сделаю ремонт. По роликам с ютуба от блогеров мастеров ремонтников.
Виктор Петрович улыбнулся и крепко обнял сына.