Лера стояла у плиты, помешивая суп. День был обычный, но в её желудке давно поселилось знакомое предчувствие тревоги. Это чувство появлялось каждый раз, когда в дверь звонили без предупреждения. Звонок сейчас как раз прозвенел — настойчивый, длинный, с таким нажимом, будто там не человек, а контролёр из ЖЭКа пришёл сверять счётчики.
— Опять, — прошептала Лера и сжала половник так, что побелели пальцы.
На пороге, разумеется, стояла Галина Петровна. Без пакета продуктов, без улыбки, зато с выражением лица, словно она собиралась провести инспекцию перед сдачей квартиры в аренду.
— Ну что, открывай, дочка, — сказала она и сразу прошла мимо, будто жила здесь с рождения. — У вас так пахнет… супом? Или это ты опять подгорелое маскируешь специями?
Лера даже не успела ответить, как свекровь уже шла по коридору, поправляя рукой коврик:
— Криво лежит. И обувь… ну разве можно вот так? Костя ведь у тебя споткнётся!
— Ага, спасибо за заботу, — сквозь зубы пробормотала Лера, чувствуя, как в груди поднимается волна.
Константин, муж, как назло, сидел в комнате с наушниками, уткнувшись в ноутбук. Видел, конечно, что мать пришла, но предпочёл тактику «моя хата с краю».
— Костя! — громко позвала Лера. — У тебя тут мама пришла!
— Секундочку… — донеслось из комнаты, но эта секундочка могла растянуться до конца света.
Галина Петровна уже открывала дверцу холодильника.
— Господи, Лера… У тебя тут полка пустая. Вы что, голодаете? Муж у тебя с работы приходит, а ты его чем кормишь, воздухом?
— Там суп варится, — сухо ответила Лера, подойдя ближе. — И котлеты в морозилке.
— Котлеты… — протянула свекровь, словно это было ругательство. — Ты хоть фарш сама делаешь или тоже готовый покупаешь? Женщина должна уметь из ничего сделать праздник. Я в твои годы…
— В ваши годы были очереди и талоны, — перебила Лера, иронично улыбнувшись. — Так что ваши праздники тоже были из воздуха.
— Вот язва, — Галина Петровна прищурилась. — Я всё равно сына твоего на ноги поставила. Вон какой мужчина вырос! А то, что он на работе сутками торчит, так это потому что дома у него бардак. Мужчина должен бежать домой, а не от него.
Лера резко закрыла холодильник, так что банки звякнули.
— Может, он бежит от чужих людей, которые сюда без спроса ходят?
В комнате раздался звук закрывающегося ноутбука. Константин понял, что спрятаться не выйдет. Он вышел в коридор с виноватой улыбкой.
— Мам, ну ты бы хоть предупреждала… — начал он осторожно.
— Предупреждать? — возмутилась Галина Петровна. — Это ж твой дом! Или я теперь в гости к собственному сыну должна по записи приходить?
— Костя, объясни маме, что квартира — моя, — Лера подняла брови. — Досталась мне от родителей.
— Ой, началось… — вздохнула свекровь. — Квартира её… А сын твой что, по-твоему, бомж? Он тут что, на птичьих правах?
— Мам, хватит, — Константин поднял руки, будто сдавался полиции. — Ну серьёзно, зачем ругаться?
— Потому что ты молчишь! — вспыхнула Лера. — Каждый раз одно и то же: я плохая хозяйка, у меня всё криво, всё не так, и ты — ни слова!
— Я просто не хочу скандалов, — тихо сказал он.
— А я не хочу жить под диктовку твоей мамы! — голос Леры сорвался. — У меня тут каждый день экзамен: как я убралась, что приготовила, правильно ли кастрюлю поставила! Я что, на курсе молодого бойца?
Галина Петровна скрестила руки на груди.
— Если бы ты действительно старалась, тебе бы и экзамены не нужны были. Я ведь не враг тебе. Хочу, чтобы у вас всё было хорошо.
— Да-да, я заметила, — горько усмехнулась Лера. — Особенно когда вы открытым текстом говорите, что «мне до вас расти и расти».
Свекровь замерла, чуть прищурившись.
— Значит так, Лера, — произнесла она с нажимом. — Я не уйду отсюда, пока мы не решим, как дальше жить.
— Отлично! — Лера резко дернула рукой, указывая на дверь. — Решение простое: или вы перестаёте меня унижать, или не переступаете порог этой квартиры!
Возникла пауза. Константин побледнел, будто ему только что вручили повестку в суд.
— Лер, ну зачем так категорично… — начал он, но жена перебила.
— Потому что я устала! — закричала она. — Я больше не позволю, чтобы в моём доме мной командовали!
Галина Петровна приподняла подбородок, глаза её блеснули.
— Знаешь что, девочка, — сказала она ледяным голосом. — Я думала, ты умнее. Но раз так… посмотрим, как твой муж оценит твоё «право хозяйки».
Она резко развернулась и пошла к двери. Туфли громко стучали по линолеуму, словно молотки.
Когда дверь за ней закрылась, Лера тяжело выдохнула и села прямо на пол. Руки дрожали, сердце колотилось, как бешеное.
Константин сел рядом, потянулся к ней, но Лера отодвинулась.
— Ты даже не встал на мою сторону, — тихо сказала она, не глядя на него. — Тебе легче спрятаться, чем признать, что я права.
— Я просто… не хочу выбирать между вами, — пробормотал он.
— А тебе придётся, — прошептала Лера, глядя в пол.
В воздухе повисло напряжение, словно перед грозой. Казалось, одно неверное слово — и молния ударит прямо в их семью.
Прошла неделя. В квартире будто потеплело — тишина, без визитов Галины Петровны. Лера впервые за долгое время ужинала без чувства, что кто-то следит за её каждым движением. Даже кот — единственный союзник — сидел на подоконнике с довольным видом.
Но радость длилась недолго. Вечером в коридоре раздался звонок — короткий, нервный. Лера посмотрела на дверь, напряглась.
— Не бойся, это не мама, — быстро сказал Константин, замечая её взгляд. — Это курьер.
— Курьер? Мы вроде ничего не заказывали… — нахмурилась Лера.
На пороге стоял мужчина с коробкой. На коробке — наклейка из магазина посуды.
— Доставка для Леры, — сказал он и протянул бланк.
Лера расписалась, удивлённо уставилась на мужа. Тот пожал плечами.
Внутри оказалась дорогая сервировка — набор тарелок и салатников с позолотой. И записка: «Чтобы не стыдно было гостей принимать. С любовью, мама».
— Ну всё, началось, — Лера села за стол и засмеялась — горько и зло. — Я тут как хозяйка в своём доме поставила условия, а твоя мама присылает мне тарелки. Символично, правда? Я её из квартиры выгоняю, а она мне сервиз, чтоб я её приглашала чаще.
Константин почесал затылок.
— Лер, может, ты зря так жёстко? Она же от души…
— От души? — Лера хлопнула крышкой коробки. — Это не от души. Это издёвка! Понял намёк? «У тебя даже тарелок нормальных нет».
Муж вздохнул.
— Ну, может, она по-другому не умеет.
— А ты по-другому не умеешь, кроме как молчать, — огрызнулась Лера. — Ты хоть раз встанешь на мою сторону?
— Я не хочу воевать с мамой.
— А я не хочу жить на поле боя! — вспыхнула Лера.
Тишина разрезала кухню, словно нож.
На следующий день Лера встретила соседку тётю Зину в подъезде. Та была местным радио, новости разносились от неё быстрее, чем по WhatsApp.
— Лерочка, а это правда, что вы с Галиной Петровной поссорились? — спросила она, прищурив глаза.
— А вам что, она уже докладывает? — холодно ответила Лера.
— Так она тут вчера всем сказала, что вы её из квартиры выгнали, — многозначительно произнесла тётя Зина. — И добавила, что, мол, квартира хоть и твоя, но сын — её, и она своего ребёнка без поддержки не оставит.
Лера почувствовала, как внутри всё закипает.
— Скажите ей, что поддержка — это не стоять над головой с линейкой.
— Ой, девка ты резкая, — вздохнула соседка. — Но смотри, она женщина не простая. У неё, говорят, дача на Рублёвке. Вот и думай, на чьей стороне муж в итоге окажется.
С этими словами тётя Зина ушла, а у Леры в голове зазвенело слово «дача».
Вечером разговор вспыхнул снова.
— Костя, я тут слышала от соседки, что у твоей мамы дача.
— Ну да, есть, — спокойно сказал он. — Досталась ей после деда.
— И она что, собирается нас туда выгонять, если я ей дверь закрыла? — в голосе Леры звучала ирония, но внутри она почувствовала тревогу.
— Лер, ты чего? Никто никого не выгоняет, — муж пожал плечами. — Это её собственность.
— Вот именно! — Лера ударила ладонью по столу. — У неё — дача, у меня — квартира. И что? Она теперь будет намекать, что сын может жить «там, где его ценят», а я должна чувствовать себя мелкой и неблагодарной?
Константин молчал. Это молчание было хуже слов.
Лера резко вскочила.
— Господи, Костя, да скажи хоть раз: «Мама, хватит! Это моя жена, я её люблю!» Или язык отсохнет?
— Я просто не хочу выбирать, — прошептал он.
Лера рассмеялась — горько, как будто ей предложили вместо ужина сырую картошку.
— А жизнь заставит, милый. Хочешь ты этого или нет.
Через два дня Галина Петровна сама позвонила. Голос её звучал мягко, но сквозь мягкость слышался металл.
— Константин, сынок, приезжай ко мне на дачу. У нас будет ужин, я всё приготовлю. А Лера… ну, если хочет — пусть остаётся дома. Я же не настаиваю.
Константин замялся.
— Мам, ну мы вместе живём. Как я один-то поеду?
— Так легче будет, — отрезала она. — Я не хочу, чтобы мне на моём же участке делали замечания.
Лера, стоявшая рядом, услышала каждое слово. И не выдержала:
— Передай маме, что я не собираюсь бегать за её одобрением! И ужинать на даче, где меня считают приживалкой, я не буду!
Галина Петровна, похоже, услышала это сама, потому что ответила громко:
— Значит так, Константин. Ты мой сын, и я имею право хотя бы раз в неделю видеть тебя нормально, а не украдкой. Если твоя жена против, значит, она против твоей семьи. Подумай хорошенько, с кем ты живёшь.
И трубка повисла.
Константин закрыл глаза ладонью.
— Лер, ну зачем ты так…
— А как? — перебила Лера. — Я должна сидеть молча, пока она расставляет нам условия?
— Она просто хочет…
— Она хочет контролировать всё! — закричала Лера. — Даже наши ужины, даже то, где мы будем сидеть и что есть.
Она схватила коробку с позолоченными тарелками и со всего размаха швырнула её об пол. Стекло разлетелось осколками, будто фейерверк.
Кот с подоконника сиганул в комнату.
Константин в ужасе посмотрел на жену.
— Ты… ты что делаешь? Это же подарок!
— Это был вызов, — прошептала Лера, тяжело дыша. — И я его приняла.
Она смотрела на осколки, блестящие на полу, и понимала: назад дороги нет.
И именно с этого момента начнётся настоящее сражение за их семью.
Субботний вечер. Казалось бы — время для спокойных ужинов, бокала вина и тихого разговора. Но в квартире Леры и Константина нарастала гроза, даже без молний за окном.
Галина Петровна пришла снова. На этот раз не с пустыми руками: в пакете у неё были салаты, домашняя курица и… стопка документов.
— Ну что, родные мои, собрались? — бодро сказала она, проходя в гостиную, как к себе домой. — Я решила, что хватит недомолвок. Надо всё обсудить.
Лера скрестила руки на груди.
— Мы с вами уже всё обсудили.
— Нет, девочка, — Галина Петровна уселась за стол и выложила документы. — Мы только начали.
Константин сел рядом, растерянный, как школьник на родительском собрании.
— Мам, давай без… — начал он, но мать перебила.
— Тихо, Костя. Дело серьёзное. — Она подняла лист бумаги. — Я хочу, чтобы ты понял: твоя жена слишком заигралась. Она думает, что если квартира её, то она хозяйка и над тобой, и надо мной. Но у меня есть дача, и внукам я хочу оставить её, а не пустые слова.
Лера прищурилась.
— Внукам? У нас ещё и внуков нет.
— Будут, — жёстко сказала свекровь. — А ты не переживай. Я всё предусмотрю.
Она достала завещание.
— Вот. Если сын останется со мной и поддержит меня, то всё достанется ему и детям. А если он выберет тебя… ну, значит, я перепишу на двоюродную сестру.
Константин побледнел.
— Мам… ну зачем ты так…
— Чтобы поставить всё на свои места! — резко ответила она. — Или твоя жена будет уважать меня, или пусть живёт в своей квартире одна!
— Одна? — Лера вскочила из-за стола. — Так вот ради чего всё это? Чтобы поставить меня на колени?
— Я хочу, чтобы ты поняла: семью надо строить на уважении! — свекровь ударила ладонью по столу. — А ты ведёшь себя, как хозяйка рынка.
— А вы ведёте себя, как диктатор, — голос Леры дрожал, но она держалась. — Вы хотите купить сына и будущих внуков завещанием? Так вот — мне это не нужно!
Она резко схватила бумаги и сунула их свекрови в руки.
— Хотите оставить дачу хоть соседской собаке? Да пожалуйста! Только перестаньте ломать мне жизнь.
Воздух сгустился. Константин стоял между ними, как между двумя стенами.
— Хватит! — закричал он. — Я устал! Я не мальчик, чтобы меня покупали то квартирой, то дачей!
Он посмотрел на мать — глаза полны злости и боли.
— Мам, я тебя люблю, но ты переступаешь все границы.
Потом повернулся к жене.
— Лер, ты права. Я должен был сказать это давно.
Лера молчала, тяжело дыша.
Галина Петровна замерла. Лицо её дрогнуло, будто маска треснула.
— Значит… значит, я враг в собственном доме? — прошептала она.
— Нет, мам, — тихо сказал Константин. — Ты моя мама. Но ты не хозяйка моей семьи.
Галина Петровна резко встала.
— Поняла. Раз так — живите сами.
Она схватила пакеты с едой, прижала к груди завещание и вышла. Дверь хлопнула так, что посуда в шкафу дрогнула.
Они остались вдвоём.
— Костя… — Лера тихо коснулась его руки.
Он выдохнул, обнял её за плечи.
— Я выбираю тебя. Не квартиру, не дачу, не условия… тебя.
Лера впервые за долгое время улыбнулась — устало, но искренне.
И в эту минуту в их доме действительно стало тише. Настоящее уважение всегда приходит после самой громкой бури